Страж Смерти. Наемник [пишется] - страница 43

Ксения сделала несколько шагов к человеку, пристально всматриваясь в кулон. Кулон продолжал звать.

– Хозяйка помоги! Возьми меня в руки, хозяйка.

Ксения протянула руку к кулону, человек ругнулся и, не отвлекаясь от своего занятия, запустил в Ксению короткую белую молнию.

– Не смейте мне мешать, когда я работаю!

Ксения пошатнулась от тысячи иголок пронзивших кожу одновременно по всему телу, закусила губу и тихонько застонала, а глаза вновь стали изумрудного цвета. Стон заставил старика обернуться и посмотреть на девушку. Ярко-голубые глаза старика расширились в изумлении, пробежались от босых ступней до растрепанных темно-каштановых волос.

– Это как понимать, аколит третьей ступени?! Что за вид?!

Ксения оправилась от последствий удара белой молнии, затем, потупив взор, смущенно пробормотала.

– Простите меня. – Ксения посмотрела в глаза старику, сделала короткий шаг вперед и, ухватив его за бороду, заставила встретиться лицом со столешницей. Из разбитого ударом носа, потекла кровь, оставляя разводы на поверхности стола, Ксения прошипела в лицо старику.

– По какому праву, ты забрал вещь, принадлежащую мне? – припечатала вновь о столешницу. – Кто тебе дал право распоряжаться моим имуществом? – глаза девушки начали медленно наливаться янтарным свечением, после третьего удара, старик, потеряв сознание, повис безвольной тряпкой в руках девушки.

Опустив старика на пол, Ксения взяла кулон в руку, сразу же почувствовала себя много лучше, ноги больше не подкашивались, зрение обрело четкость, казалось, даже дышать легче стало. Ксения недоуменно посмотрела на кулон.

– А почему мы больше не говорим?

Как только Ксения взяла кулон в руки, голосок пропал бесследно, словно и не было никогда. Пожав плечами, надела кулон на шею и резко повернулась на деликатное покашливание за спиной.

Чатлан неуверенно поднялся со своего места, потирая горло, Язулла ободряюще похлопал друга по плечу, поежившись под насмешливым взглядом белых глаз, и набравшись уверенности, направился вслед за магом. Данте посмотрел на полукровок и дернул головой в сторону. Заллос и Элкос быстро поднявшись, ушли на то место, где сидели друзья. Алетагро и Ороллин, переглянувшись между собой, присоединились к тесному кругу общающихся.

– Дан, я Чатлана одного не оставлю. – Язулла непреклонно смотрел полукровке в глаза. Данте кивнул и повел рукой, приглашая садиться. Чатлан все это время не сводил с него недоверчивого взгляда раскосых карих глаз.

– В общем, так, Чатлан, выкладывай, чего именно не может быть, по-твоему? Может, и мне объяснишь кое-что, чего я пока не понимаю. – Данте уселся по-турецки и внимательно уставился на мага, поощряя последнего взглядом. Чатлан вздохнул.

– Буду высказывать свое мнение, если где ошибусь, поправь. – Данте кивнул. – Раз мы в казематах, значит, нам ни в коем случае не дали бы кристаллов-накопителей, заполненных любой другой энергией, кроме как энергией тьмы. – Язулла переводил ничего не понимающий взгляд с полукровки на друга и обратно. Понурившись, Чатлан продолжил. – Если только энергией огня, чтобы поиздеваться надомной, что маловероятно… В общем, они все были заполнены энергией тьмы, но так как они пусты, а мы не ослаблены, значит, что ты их опустошил полностью.

– Интересно, выкладывай дальше, а то мне самому еще многое непонятно. – вклинился Данте.

– После того как я тебя накрыл пламенем элементаля, ты потерял сознание и очень долго находился на пороге смерти, причем все были уверены, что вот-вот отдашь концы. Ты дважды приходил в себя и тем самым ставил меня в тупик. В первый раз это еще можно было как-то списать на подмену энергии, когда тебя положили на накопитель, сделав линзой. Тем более что так оно всегда и бывает с теми, у кого аура повреждена. В таких случаях происходит мнимое восстановление ауры – люди приходят в себя, а через некоторое время умирают. Но вот почему ты пришел в себя во второй раз и до сих пор находишься в сознании и при этом раны затянулись полностью, понять не могу. Вывод только один. Дан, ты – темный, но этого не может быть в принципе, ведь на Северье уже очень и очень давно не рождались темные. – во время рассказа, Данте задумчиво кивал, что-то решая для себя.