— Опа… кажется это и есть наш Загоренский скит, — пробормотал я, лежа в кустах рядом с юнкером. — Внушает.
— Дайте мне, пожалуйста, посмотреть — потянул руку к биноклю Роман. — Любопытно же.
— Погодь-ка, — перевел я бинокль правее, туда, где в полутора сотнях метров от нас к берегу озера выходила дорога. — А вот и твои иностранцы…
Дорога заканчивалась небольшой полянкой на берегу и дощатым причалом, таким же, как и на острове. А еще там были люди. Десятка три человек или чуть больше. Все как один молодые парни и девушки, примерно восемнадцатилетнего возраста. Одеты по-разному: одни в камуфляже или добротной тактической одежде, другие просто по-походному, но без затей и во что придется, третьи — явно городские типы, в модных прикидах и непрактичных городских ботинках или туфлях. Были даже девушки на каблуках и в коротких юбках, которым тут уж точно не место, а так же личности в странных рубахах, вроде домотканых или гимнастерках. С поклажей тоже полный разнобой: у кого-то основательные рюкзаки вроде моего, у других сумки и котомки, кое-кто вообще без ничего. Но что интересно: все они были явно разбиты на две компании. Одна кучковалась ближе к причалу, другая к лесу. И говорили они тоже по-разному.
— Кажется, там и наши есть, — прошептал мне прислушавшийся Ромка. — Азиаты и наши.
— Ага, — согласился с ним я. — Одни говорят на русском, а другие…нет, это не инглиш. И не немецкий с французским. Блин… как бы не китайский или японский, — пробурчал я себе под нос. — Да! Японский. «Вакаримасмы» и «Сумимасэны» ни с чем не спутаешь, поверь бывшему анимешнику.
— Кому? — удивился юнкер.
— Любителю японских мультиков.
— Японских чего?
— Неважно. Девок с большими глазами… На бинокль, сам посмотри. Только осторожно…
Пока Рома разглядывал крепость на острове и собравшийся на причале народ, я шевелил мозгами, пытаясь принять верное решение. И чем больше думал, тем сильнее склонялся к мысли, что прятаться дальше по кустам и изображать партизан не имеет смысла. Надо выходить к людям. По всей видимости, там собрались такие же как и мы бедолаги, попавшие «на ту сторону» из-за своих проблем. Кто-то из них к путешествию подготовился, кто-то нет из-за обстоятельств или природной безалаберности… Но в любом случае сейчас это просто неорганизованная толпа людей, попавших неведомо куда и нам они не враги. Во всяком случае — здесь и сейчас. Командира у них, очевидно, нет, даже лидер еще не нарисовался — приказы никто не отдает и не выполняет, командной работой никто не занят. Все разбились по группкам, русские жмутся ближе к своим, японцы к своим, все что-то обсуждают, но и только. Надо пойти поговорить с народом, вдруг что-то выяснится. Уйти своей дорогой нам никто не помешает.
— Вставай Ромка, — тихо сказал я парню, тронув его за плечо. — Там нам бояться нечего. Возьмем Катю и пойдем к людям. Раз уж нам в скит, то пора познакомиться с братьями и сестрами.
Как я и ожидал, на появление нашей троицы никто из собравшихся у причала людей особого внимания не обратил. Нас проводили любопытными взглядами, кое кто даже улыбнулся, в ответ на мою дружелюбную улыбку, но не более того. Народ уже успел наскоро перезнакомиться и собраться в компании по несколько человек, но единого коллектива еще не сформировалось. Очевидно, все собравшиеся вышли к озеру недавно, с разницей в несколько часов. Так что мы с Катей и Ромкой спокойно прошли мимо высокого штабеля из гладких, лишенных коры бревен под навесом и сразу направились прямо к деревянному столбу высотой в человеческий рост, вкопанному в землю рядом с мостками. Потому как на столбе имелся первый встреченный мной в этом мире указатель в виде деревянной же таблички, на которой корявыми буквами было написано следующее:
«Добро пожаловать к Загоренскому озеру, будущие курсанты.
Вы все совершили переход в корневой мир двадцать девятого августа 7528 года, запомните эту дату. В скиту вас ожидают первого сентября 7528 года ровно в девять часов утра, для торжественного построения. Опоздавшие будут немедленно отчислены.
Настоятель скита — Элм Краузе».
