Как ни странно, схватка не оставила в душе почти никаких эмоций, Николай отнесся к ней спокойно, почти равнодушно, словно ему каждый день приходилось участвовать в магических поединках. До аэропорта добрался без приключений. При прохождении таможни пришлось еще раз «включить» австралийский английский. И вновь он был поражен скоростью собственной речи. Но понимал себя он на этот раз и лучше и быстрее. Уплатил таможенный сбор, хмурый работник таможни проверил сумку, кивнул, и зал ожидания встретил Николая гулкой пустотой.
За окнами темно, мир благодаря дождю смутен и почти не виден. Пока голос из динамиков не сообщил, что объявляется посадка на рейс LH5647 Москва-Франкфурт, Николай сидел в кресле и читал «Спорт-Экспресс», вернее пытался читать, борясь с головной болью. Боль возникла во время досмотра и не исчезала, тягучими волнами перекатываясь внутри головы.
В тот миг, когда гигантский аэробус начал разбег, в зал аэропорта быстрым шагом вошли четверо. Если бы Николай был здесь, его бы наверняка поразило алое, почти пурпурное сияние ауры одного из вошедших. Но Николай, все еще мучаясь головной болью, полулежал в самолетном кресле, и некому было оценить мрачную, яростную красоту.
— Опоздали, — сказал обладатель алой ауры. — К телефону, быстро.
Четверка удалилась в направлении переговорного пункта.
Дождь ударил с новой силой. Тяжелый самолет авиакомпании «Люфт Ганза» с трудом оторвался от взлетного поля и медленно пошел вверх, разрывая полог Дождя могучим телом.
Глава 14. Тень Люциферова крыла
Когда кричит сова и мчит война,
Потоки душ, одетых разным телом,
Я, призраком застывши онемелым
Гляжу в колодец звезд, не видя дна.
К. Бальмонт
Перелет Николай запомнил надолго. Голова раскалывалась, и почти все время в воздухе он провел в болезненном полубреду. Фантасмагорические видения роились вокруг, хохотали и выли, мурашки табунами носились по телу. Облегчение наступило лишь после трех часов мучений, лишь после того, как голова словно лопнула, разлетелась на сотни кусков. От неожиданности Николай даже привстал с кресла, он перестал ощущать собственное тело, а восприятие изменилось скачком, и стенки самолета словно пропали. Прямо под ногами разверзлась бездна, в которой лениво плыли синеватые облака, а сверху колюче усмехались звезды. Но тело оказалось на месте, да и взбрыкнувшее зрение почти сразу вернулось к норме, и остаток пути Николай провел спокойно, без бреда и видений, как самый обычный пассажир.
Франкфурт встретил дождевым фронтом. Водяная пыль покрыла стекла иллюминаторов. Город внизу тонул в тумане, словно огромный плоский спрут с тысячами маленьких, подслеповато моргающих глазок на черном туловище. Когда Николай выходил из самолета, промозглая сырость забралась под одежду и принялась терзать тело сотнями вызывающих холод лап.
Ночь Николай скоротал в кресле зала ожидания. Несмотря на неудобства, спал как убитый, полет его сильно измучил. А утром, когда он вышел из здания аэровокзала, то его встретили. Прямо на дорожке, ведущей к автобусной остановке, стояли трое. Двое крепышей с пустыми глазами: кожаные куртки, бритые головы, фигуры профессиональных борцов. Третий, главный, отличался от них кардинально, высокий, как показалось издали, очень молодой. Светлые волосы сверкали на выглянувшем солнце. Ауры здоровяков — самые обычные, но вокруг светловолосого Николай не увидел ничего. Оглянулся. Но пути к отступлению уже были перекрыты. Чуть сзади, справа и слева с поразительно бесцельным видом расположились еще две группы по трое. Состав они имели примерно тот же, что и первая, лишь маги в них явно были послабее, вокруг них Николай видел некую смутную дымку, намек на ауру. Он обреченно вздохнул и направился прямо к светловолосому.
Подойдя ближе, обнаружил, что волосы у главы встречающей «делегации» не светлые, а просто седые, фигура стройная, моложавая, но морщины, в изобилии украшающие лицо, не дали возможности усомниться в солидном возрасте. А когда седовласый улыбнулся и заговорил на идеальном, даже без акцента, русском, Николай невольно вздрогнул.
