Это событие произвело удручающее впечатление на самого Нерона: пожалуй, никто не был так поражен реакцией Рима на убийство августы, как сам убийца. И недальновидные запуганные люди сами открыли врата в ад, ибо отныне обезумевший от власти владыка считал себя вольным распоряжаться судьбами всех своих врагов и друзей, всего Рима, всей великой империи. Приговоры теперь выдавались пачками, люди шли на смерть десятками, спеша и толпясь у входа в преисподнюю, словно падший ангел огненным перстом указывал им дорогу туда. Сполна досталось и ближайшему окружению. Нерон оказался обыкновенным завистником, не прощающим даже мелких обид или конкуренции. Пытаясь стать поэтом, он, после того как признал превосходство поэтического таланта Лукана, задумал извести его. Когда же расправлялся с группой мнимых или реальных заговорщиков, беззастенчиво приказал принять смерть и тому, кого однажды признал лучшим поэтом. Кажется, зависть сыграла не последнюю роль и в смерти Петрония, одного из лучших поэтов того времени и личных друзей Нерона. Признавая дар и выдающиеся способности Петрония, Нерон поспешил уничтожить и его. Ему казалось, что, оставив в живых из всего императорского рода одного себя, он обезопасит себя от агрессии, а уничтожив творческую элиту, он один будет блистать во всей империи. Наконец расправился неблагодарный ученик и со своим учителем: как и других выдающихся современников, он отправил на тот свет Сенеку – приказал умереть добровольно. Престарелый философ, который задолго до того сознательно отошел от дел, кажется, даже не удивился: он лучше других знал злобную натуру своего воспитанника. Сенека, Тразея Пет, Петроний и Лукан без показных терзаний и с поразительным спокойствием гордо покинули этот мир. Одним из худших поступков Нерона признают его расправу над своей ни в чем не повинной женой Октавией, которую Клавдий и Агриппина когда-то насильно выдали замуж за упиравшегося Нерона. Тут, кажется, также не последнюю роль сыграло единодушное признание современников, что Октавия, будучи противоположностью своей матери Мессалины, оказалась кристально чистым созданием. Ей были чужды людские пороки, ибо девушка поклялась не быть похожей на ославленную за разврат мать, и это не на шутку бесило Нерона, уверенного в порочности самой человеческой натуры. Ее просто ненавидела Поппея Сабина, избранница императора, весьма похожая на Агриппину (как это часто бывает, подсознательно он выбирал себе спутницу, похожую на мать). Она же и вынудила Нерона сначала отправить Октавию в изгнание, а затем убить несчастную девушку и доставить в Рим ее отсеченную голову, дабы убедиться, что ее целомудренной и стойкой соперницы уже нет в живых. Но многие современники были уверены: молодую женщину убили еще и потому, что императорской чете не давала покоя мысль о возможном противопоставлении ее непорочной и порядочной души их грязным и мерзким душонкам.
Нерон имел явно противоречивые представления о себе: с одной стороны, он считал себя гениальным кифаредом, безупречным актером и величественным властителем, с другой – он знал, что является всего лишь скверной язвой на теле одурманенной империи. Чего стоит только его знаменитая фраза «Прокормимся ремеслишком» в ответ на пророчества о своем низвержении. Он отчетливо понимал, что является раздражителем для общества, но не мог совладать со своими деструктивными порывами и неуклонно шел навстречу собственной гибели.
Действительно, каждое новое убийство оказывалось для самого убийцы тестом и откровением, словно он продолжал свой пожизненный эксперимент относительно того, как долго люди могут выдержать истязания, лишение свободы и безнаказанные убийства. Ведь не зря же он воскликнул однажды: «Еще ни один принцепс не знал, как далеко он может зайти!» Как у многих тиранов, у Нерона должен был появиться резвый исполнитель его желаний с еще худшим набором качеств. Эти спутники диктаторов и царей-мучителей являются их проекцией, дланью, с помощью которой они, как будто перекладывая ответственность на чужие плечи, вершат недозволенное, шокирующее или слишком грязное, чтобы браться за это самому. Таким поводырем Нерона по черным лабиринтам смерти стал Тигеллин, новый префект претория, сменивший умершего от опухоли Афрания Бурра. Негодяй по натуре, он с радостью воспользовался позволением Нерона, чтобы стать палачом и убийцей. Когда головы посыпались с плеч десятками, Тигеллин проявил чудеса фантазии в проведении пыток и изощренных убийств. Ему же приписывают и зверское распятие апостола Петра, а также решение обезглавить апостола Павла. Когда в Риме случился известный пожар, от которого выгорел почти весь город, Тигеллин коварно возложил вину за него на христиан. Последовали массовые убийства и травля людей: из живых людей делали осветительные факелы, их облачали в звериные шкуры, чтобы затем травить на арене амфитеатра, их развешивали на крестах и истязали даже без намека на разбирательства, а тем более суд.
