Когда долго живешь в городе, то явственно видишь, как он меняется, а последние годы над Первопрестольной несется настоящий строительный ураган: крушатся старые здания, возводятся новые, реставрируются ветхие. Тут мне пришлось побывать несколько раз в студии Авторского ТВ в Казачьем переулке (все то же Замоскворечье), и я охнул от уже построенных и еще возводимых особняков в стиле московского неомодерна.
Москва хорошеет на глазах. Это с одной стороны. С другой – с каждым годом превращается в жуткий мегаполис, перенаселенный и кишащий людьми и автомобилями. По сравнению с нынешними временами Москва 50-х годов была почти провинциально тиха. Я не имею в виду киллеров и стрельбу, эту примету американского Чикаго, нет, в целом город был спокойнее, уравновешеннее и скромнее (опять же под влиянием тоталитаризма с его железным порядком). Сегодня Москва – город контрастов, город вопиющей роскоши и удручающей бедности. Тут критикуй не критикуй, ничего от этого не изменится. У истории есть свой план и ход развития, и его не перешибешь ничем.
Сегодня, подобно Лермонтову, я могу сказать, что люблю Москву, но «странною любовью»: временами ненавижу, рвусь из нее. Но удивительное дело: возвращаешься домой откуда-то из Вены или Брюсселя – и искренне радуешься, что снова в Москве. Снова дома. Очевидно, это чувство знакомо многим, недаром поэт Серебряного века Константин Бальмонт писал в эмиграции:
Ни Рим, где слава дней еще жива,
Ни имена, чей самый звук – услада,
Песнь Мекки и Дамаска, и Багдада –
Мне не поют заветные слова, –
И мне в Париже ничего не надо,
Одно лишь слово нужно мне:
Москва!
Москва – отчий дом. Между прочим, Бальмонт родился в деревне Гумнищи под Шуей, а я в Москве, да еще на Арбате, и – вспомним начальный эпиграф – «рвался вперед, навстречу бытия». Бытие наше именно в Москве. А всякая «загранка» – так, развлекаловка. Побывал, полюбовался и назад – глубже вдыхать «дам отечества».
Принцесса Греза, большевик Бухарин и шпион Освальд – обитатели «Метрополя»
(история гостиницы)
«Метрополь»… Сегодня это пятизвездный международный отель, входящий в объединение гостиниц «Ин- терконтиненталь». Недоступно-надменный, красивый, валютный. А когда-то он был вполне доступный, народный, если можно так выразиться (ах, эта пленительная идея равенства!).
Во-первых, тут был кинотеатр, длинный как кишка, но вполне уютный. И сюда я приходил смотреть фильмы. Центр, метро рядом, удобно… Во-вторых, даже в свои полуголодные студенческие годы я не раз бывал в ресторане «Метрополь», чтобы в хрустально-накрахма- ленном уюте отведать бульон, съесть котлету по-киев- ски (в 50-е годы наивысший кулинарный изыск) и заказать чашечку черного кофе. То есть устроить себе маленький праздник в великолепии метропольского интерьера, под сводами удивительной красоты стеклянного расписного потолка.
Так что, входя в почти царственные апартаменты нынешнего «Метрополя», я чуточку ностальгировал по ушедшему прошлому.
Ну а теперь исторический экскурс.
История
На месте «Метрополя» в конце прошлого века находилась гостиница «Челыши». Вместо нее акционеры во главе с Саввой Мамонтовым решили воздвигнуть новую гостиницу, соответствующую облику новой России, переживавшей тогда капиталистический подъем. Был объявлен международный архитектурный конкурс на проект фасада здания. Окончательный выбор пал на проект английского архитектора Вильяма Валькотта. В строительстве «Метрополя», начавшемся в 1899 году,
приняли участие Кекушев, Эриксон, Весневский и другие русские архитекторы, инженеры и строители.
В 1903 году здание было построено, и пораженная Москва ахнула. Рядом со строгими постройками классической архитектуры (Большой и Малый театры) появилось нечто совсем новое, в стиле модерн. Пятиэтажная, массивная, чем-то напоминающая океанский корабль, гостиница возникла у Китайгородской стены. Сразу разгорелись споры: красив «Метрополь» или нет, вписывается в Москву или выламывается из нее?
Недавно ушедший от нас Юрий Нагибин считал, что «Метрополь» построен, как он выразился, с мавританскими причудами группой посредственных архитекторов. Но это личное мнение писателя. Конечно, «причуды» видны невооруженным глазом: в модерн вплетены элементы неоклассицизма, барокко и даже стиля Людовика XIV. Словом, эклектика. Но это как раз тот случай, когда эклектика не раздражает, а, наоборот, приятно ласкает взгляд. «Метрополь» смотрится, а после реставрации особенно. Я бы даже сказал: он грандиозен и впечатляющ.
