Челси вздохнула, потянулась и медленно открыла глаза. Она с улыбкой посмотрела на Джадда и смущенно, шепотом спросила:
– Который час?
– Примерно около восьми, – ответил он, продолжая любоваться ею.
– Я заснула совершенно случайно, – сказала она, словно оправдываясь.
– Ты переутомилась, – сочувственно произнес он. Челси все еще выглядела усталой. На лице ее сейчас не было косметики, и под глазами отчетливо проступили небольшие темные круги. Джадд не знал, следовало ли ему приписать это тяжелой работе или тому приему, который оказали ей жители городка и который она столь болезненно переживала.
Она снова вздохнула и, виновато взглянув ему в глаза, проговорила:
– Прости меня. Я ужасно разозлилась и повела себя просто глупо. Со мной подобное случается нечасто, поверь.
Он не сомневался в правдивости ее слов.
– А что послужило причиной такого бурного взрыва негодования с твоей стороны?
Челси помолчала, собираясь с мыслями для ответа. Нахмурившись, она медленно произнесла:
– Не знаю, – но через минуту добавила: – Хантер сегодня был у меня на работе, и поначалу мы с ним так хорошо разговаривали, но потом я, похоже, наступила на его любимую мозоль, и он убежал, едва попрощавшись со мной, и я подумала, что никто здесь не видит во мне человека, никто меня не замечает, и разозлилась не на шутку.
Джадду нравился ее голос. Он звучал четко и очень ритмично. Надо же, а ведь она уверяла, что у нее совсем нет музыкального слуха!
– Я так люблю находиться среди людей, – продолжала она, явно не ожидая от него ответа. – Мне всегда это нравилось, с тех пор, как я себя помню. Я была единственным ребенком в семье и, не имея, как другие, братьев и сестер, всегда чувствовала себя бодрее и увереннее в компании друзей. Не то чтобы я ощущала себя несчастной, оставаясь дома одна. Хотя, по правде говоря, одну меня никогда не оставляли. У нас всегда были экономки, для меня нанимали нянек. Но с друзьями мне всегда было веселее и интереснее.
Джадд тоже был единственным ребенком в семье, но с остальным ему повезло куда меньше, чем Челси. Приходя домой из школы, он оставался один в полном смысле слова. Ни няньки, ни экономки у них не служили. Он с нетерпением ждал возвращения отца с работы. Позже он начал заниматься баскетболом, и с тех пор ему всегда не терпелось отправиться на тренировку. Там он чувствовал себя на своем месте, среди своих. Он хорошо понимал, что имела в виду Челси, рассказывая ему о своих проблемах.
– Я так люблю поговорить, – усмехнулась она. – Это у меня от мамы. Отец у нас всегда был очень молчалив. Он так уставал на работе, что дома отдыхал от общения, от разговоров, от всего. Он проводил с мамой очень много времени, но по большей части слушал, а говорила она. – Челси снова усмехнулась. Голос ее потеплел. – Бедный папа! – воскликнула она. – Когда мы с мамой начинали болтать наперебой, ему при всем желании почти не удавалось вставить ни словечка!
– Он еще жив?
– Угу.
– Он живет в Балтиморе?
– Да, временами. Но в последнее время его можно застать там все реже и реже. Он недавно оставил практику и теперь много путешествует.
Голос ее звучал теперь разочарованно и даже слегка обиженно. Она вздохнула.
– Я скучаю без него.
Итак, выходит, ее отец являлся вторым из тех трех человек, которых она за последнее время так или иначе потеряла.
– Это он советовал тебе не приезжать сюда? – Джадд вспомнил, что она кричала об этом сегодня под дождем на дороге, ведущей к ее дому.
– Да, он считал, что я должна остаться в Балтиморе.
– А кто здесь так недоволен твоим появлением? – Об этом она тоже говорила ему сегодня.
– Все. И никто. Я не знаю. – Она замолчала. Джадд ожидал, что вот-вот она заговорит снова, объяснит ему, что ее так тревожит, но похоже было, что ей просто нечего добавить к сказанному. Но через минуту она, вздохнув, перевела разговор на другую тему.
– Я, к сожалению, не знаю еще очень многого. Например, к чему все это приведет. Те отношения, как их ни назови, которые сложились у нас с тобой.
Он тоже не представлял, что из этого выйдет. Неведение его в этом вопросе было столь же полным, как и то, на которое жаловалась Челси.
