– Когда я займусь ею, ты еще не то запоешь! – дружелюбно предупредил его Нейл, вонзая в его предплечье иглу.
Тело Джадда дернулось, и он закусил губу. Но это был лишь первый из серии обезболивающих уколов. Джадд морщился, бормотал ругательства, жмурился от боли. К тому моменту, когда Нейл Саммерс принялся зашивать рану, его обнаженная грудь блестела от пота.
Бездействие начало угнетать Челси. Она неслышными шагами подошла к столу и сжала ладонями здоровую руку Джадда, бессильно свесившуюся вниз. Но отсюда ей было видно все, чем неторопливо и искусно занимался Нейл Саммерс.
Она не ожидала, что это произведет на нее такое сильное впечатление. Тело ее покрылось холодным потом, в операционной внезапно сделалось темно. Джадд что-то произнес, но она не разобрала его слов. Они звучали откуда-то издалека.
– Она сейчас упадет, Хантер! Держи ее!
Челси уже не слышала этих слов и не чувствовала, как руки Хантера подхватили ее, как он поднял ее и уложил на кушетку. Она потеряла сознание.
– Я никогда не думала, что со мной такое случится, – смущенно произнесла она через несколько минут, едва успев прийти в себя.
Хантер издал что-то вроде презрительно-недоверчивого смешка, на которые он был большим мастером.
Медсестра положила ей на лоб смоченное ледяной водой полотенце.
– Некоторым делается худо при виде крови.
– Клянусь вам, раньше со мной такого не случалось. Но уж очень все это страшно! Мне кажется, я видела кость! – Голос ее дрогнул. Вспомнив о том, что пришлось ей увидеть на операционном столе, она вновь почувствовала дурноту. Комната начала кружиться перед ее глазами. Челси прижала полотенце ко лбу и глубоко вздохнула.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Нейл, отодвигая рукой занавеску, отделявшую маленькую каморку, где она лежала, от операционной.
– Спасибо, хорошо.
– Она беременна, – сказал Хантер.
– Я знаю. Оставьте нас с ней наедине. И пойдите постерегите этого разбойника, а то как бы он не удрал. Ведь я с ним еще не закончил!
Челси попыталась сесть, но рука Нейла опустилась ей на плечо, прижав его к подушке.
– Идите же к Джадду! – взмолилась она. – Я уже в полном порядке, уверяю вас!
– Ш-ш-ш! – он взял ее за запястье и сосредоточенно считал пульс. Челси чувствовала себя ужасно глупо. Она втянула голову в плечи и снова сказала:
– Мне не нужна никакая помощь! Я в порядке!
– Вы беременны, – ответил он таким назидательным тоном, словно поставил тяжелый диагноз. Но уголки его губ при этом слегка дернулись вверх, а глаза лучились смехом.
Уже совсем другим тоном он спросил, кладя руку ей на живот:
– Какой у вас срок?
– Пять месяцев.
– Я хочу послушать вашего ребенка.
– Мы оба здоровы, Нейл! Идите к Джадду, ради Бога!
Но Нейл уже вооружился стетоскопом. Через мгновение, приподняв край ее пуловера, он стал внимательно слушать сердцебиение плода. Челси затаила дыхание.
– Крепкий малыш! – удовлетворенно произнес он наконец.
– Дайте и мне послушать, – робко попросила она, не в силах побороть искушения. Он с улыбкой передал ей стетоскоп. Сначала в ушах Челси раздался лишь смутный гул, затем она отчетливо уловила удары крохотного сердечка. Глаза ее заблестели от едва сдерживаемых слез. Она с неохотой передала Нейлу инструмент и одернула пуловер.
Нейл помог ей сесть и тихо спросил:
– Где вы думаете рожать? Здесь или в Балтиморе?
– Здесь. В Болдербруке.
– Тогда я рекомендовал бы вам обратиться к нашей местной повивальной бабке. Она занимается своим ремеслом с тех пор, как шестнадцатилетней девчонкой начала помогать своей матери, опытной повитухе. Тому уже лет сорок. У нее легкая рука.
Если бы Нейл взялся измерить ее пульс в этот момент, у него были бы все основания для тревоги: сердце Челси так быстро, тревожно забилось, что ей стало трудно дышать. Да, она и в самом деле была бы рада встретиться с местной повитухой. Она давно мечтала об этой встрече. Ей следовало о многом порасспросить почтенную особу, и далеко не все из этих вопросов имели отношение к ее будущим родам.
Но сейчас ей предстояло вернуться в операционную к Джадду.
