Была середина августа, и они с Джаддом приехали в Балтимор по делам компании. Цех по обработке гранита работал уже на полную мощность, и у Джадда были с собой образцы гранита из всех пяти каменоломен для показа их потенциальным клиентам. Они провели весь день в помещении "Харпер, Кейн и Ку". Деловые встречи следовали одна за другой, и оба порядком устали. Лишь поздним вечером они вернулись в старый дом.
В подвале царил запах пыли и плесени. Значительную часть просторного помещения занимал котел отопления, почерневший от времени. Вдоль одной из стен располагались стиральная машина, сушилка и гладильная доска, неподалеку от которой стоял запасной холодильник. Когда-то он буквально ломился от продуктов в ожидании гостей, которые в несметном количестве стекались в их гостеприимный дом в преддверии праздников. Теперь он был совершенно пуст и настежь открыт для проветривания. Другие стены были уставлены широкими и прочными металлическими полками. На них громоздились стопки одеял, мешки с одеждой, всевозможные электроприборы и картонные коробки. Некоторые из последних были уже заклеены липкой лентой и готовы к отправке. Сбоку на них было написано «Кевин» или «Челси». Почти все свободное пространство пола занимали груды еще не рассортированных вещей.
– Чемпионат по плаванию среди юниоров? – спросил Джадд. Сидя на перевернутом ящике, он разглядывал ленточку с надписью, вынутую им из коробки для обуви.
– О, это последнее свидетельство моего былого конформизма, – усмехнулась Челси. – Вскоре после этого я объявила, что остальные члены команды – ужасные зануды, и покинула их ряды. – Она вынула из коробки стопку фотографий и принялась с улыбкой рассматривать верхнюю, затем, пробежав глазами надпись на обратной стороне, протянула снимок Джадду. – Это я в возрасте восьми лет, если верить папиным записям.
– Ты здесь похожа на мальчишку. Челси молча кивнула.
– Мама почти всегда ходила со мной на тренировки. Она и сама любила плавать. Ей это очень помогало в борьбе с недугом, – сказала она, с любовью вглядываясь в старую фотографию.
Джадд тоже взглянул на снимок.
– Она, судя по всему, была очень привлекательной женщиной.
– Она была очень жизнерадостной, энергичной и общительной до конца своих дней. Ей так нравились праздники и всякие торжества! У нас всегда очень пышно отмечались дни рождения и все более или менее значительные события.
Знаешь, я уверена, что ей по душе пришлось бы Четвертое июля в Норвич Нотче! – Челси невольно удивилась тому, что говорит о городке без прежнего чувства горечи и разочарования.
Она продолжала рассматривать фотографии из стопки и снова протянула одну из них Джадду.
– Это мой отец, – сказала она, хотя в данном комментарии и не было нужды. Джадд много раз видел портреты обоих ее родителей в ее спальне в Болдербруке.
– Он, как всегда, величествен и импозантен.
– О да, уж чего-чего, а величественности ему не занимать! – горячо согласилась Челси. – И упрямства – тоже. Я надеялась, что он сегодня приедет сюда из Ньюпорта, – грустно добавила она.
– Но ведь он будет здесь завтра!
– Знаю. Но мы так мало видимся с ним теперь! Было бы замечательно, если бы он постарался приехать пораньше!
Джадду было известно, что Челси – приемная дочь Кейнов. Но о том, что она родилась в Норвич Нотче, он пока не знал. Челси собиралась сказать ему об этом, так же как и о своей беременности, но что-то все время удерживало ее от этого разговора. В глубине души она боялась, что Джадд будет возмущен услышанным и покинет ее. А терять его она не хотела.
Ей пришло в голову, что подобными же чувствами она руководствуется и в том, что касается Норвич Нотча. Ей не удалось узнать ничего нового о своем рождении в Историческом обществе городка. Разве что из старых газет выяснилось, что погода в том далеком марте, когда она появилась на свет, была на удивление теплой и мягкой. Челси не подавала объявлений о серебряном ключике и не пыталась разыскать повитуху, которая принимала роды у ее матери. Временами ее охватывало желание, встав с церковной скамьи, во всеуслышание объявить прихожанам, где и когда она родилась, и назначить крупную награду за какие-либо сведения о своих родителях. Но она не могла решиться на подобный отчаянный шаг, который поставил бы под угрозу ее спокойную, размеренную жизнь в Болдербруке. Жизнь эта многими своими сторонами устраивала ее как нельзя больше. Ей очень хотелось выносить и родить свое дитя в Норвич Нотче.
