— Если бы ты только мог согласиться взять на зад заявление против Тима… — собрав всю отвагу, попросила Эшли.
— Почему бы я должен сделать это? — удивился Вито. — Его свобода для меня не имеет никакого значения. А для тебя? Что бы ты отдала за нее?
Вопрос поразил Эшли своей дикой жестокостью. Она вздрогнула.
— Все, абсолютно все, — прошептала она, думая о будущем Тима, о хрупком психическом здоровье матери и бесконечном чувстве вины, с которым ей придется жить, если не удастся переубедить Вито.
— Даже свою свободу? — Он смотрел на ее тонко вырезанный профиль.
— Не понимаю.
Обрамленные черными ресницами золотистые глаза точно пламенем обожгли ее напряженную фигуру. Лишь итальянец с жаркой южной кровью мог вложить столько сексуального вызова в один-единственный взгляд.
— Все, абсолютно все… Очень интригующе, — тихо проурчал он. — Если вернешься в мою постель, то, вероятно, сумеешь убедить меня забрать заявление.
— Вито, это не смешно. — Точеные руки судорожно сжались, только что горевшие щеки страшно побледнели.
— Я и не собирался смешить тебя. — Он оперся на край стола. — Ты приходишь ко мне на моих условиях. Полностью на моих условиях, — подчеркнул он. — И твой брат получает свободу.
— Это отвратительно, — выдохнула Эшли.
— Когда-то ты разделяла со мной постель без любви. С таким же успехом ты можешь разделять ее и ненавидя меня, — чуть ли не прорычал он.
Руки Эшли опустились, пальцы сжались в кулаки.
— У тебя такой уникально выразительный язык тела, — заметил Вито. — Принеси немного своего огня в спальню, и ты даже сможешь убедить меня купить «феррари» твоему преступнику брату.
Ее трясло от негодования. Как он смеет? Так насмехаться над ней? Не иначе как сводит старые счеты. Хочет унизить ее. Пользуясь ее положением. Какая бесчеловечная жестокость. Но в этом весь Вито. Темная сторона его натуры. Безжалостная, неумолимо мстительная.
Он откинул назад свою темноволосую голову и засмеялся мягким горловым смехом. Настоящий язычник, который бессовестно наслаждается, пытая ее.
— Ну что, cara? Как-то ты сказала мне: «Если чего-то очень хочешь — добивайся». Я следую твоему совету.
— Но ведь ты не серьезно, не можешь же ты серьезно, — заикаясь, пролепетала она.
— Это должен быть брак. — Сверкающие глаза смотрели на нее с яростным напором.
— Почему, черт возьми, тебе сейчас захотелось жениться на мне?
— Но ты же, caга сама знаешь ответ на этот вопрос, — мягко проговорил он, и саркастическая улыбка скривила выразительный рот. — Ты сказала мне четыре года назад, что мне нужна служанка, которая бы подбирала за мной брошенные вещи, преданная рабыня, чтобы делать массаж моему ego, и вывеска, чтобы демонстрировать туалеты от ведущих кутюрье. И последнее, по порядку, но не по важности, секс… неограниченный секс, когда бы я ни захотел. Только брак может удовлетворить все мои перечисленные потребности.
У Эшли непроизвольно отвисла челюсть. Она не верила своим ушам. С тошнотворным чувством ужаса, скрутившим живот, она отметила, что Вито помнил эти давно забытые ею слова.
— Вдобавок, — продолжал он, задумчиво разглядывая ее, — под одеждой смешной маленькой террористки, которой ты хочешь быть, скрывается роскошное тело красивой женщины. И я все еще хочу обладать этой женщиной. Так зачем же мне отказываться, если все нити я держу в кулаке?
— Сумасшедший! — выкрикнула Эшли. — Абсолютно и явно ты сошел с ума!
— Я? — Вито изучал ее с широкой, холодной ухмылкой удовлетворения, от которой у нее мурашки побежали по коже. — Ты можешь назвать другой способ, каким я могу получить тебя? Я хочу тебя, Эшли. Это единственная карта, которой ты можешь играть. Что ты выберешь — играть или не играть, — полностью твое дело.
— Я лучше умру, чем выйду за тебя замуж!
— Это твой окончательный ответ?
В ярости Эшли тремя шагами достигла двери.
— Мстительный подонок! — с отвращением прошипела она. — За то, что ты сказал мне сегодня, надеюсь, сгоришь в аду!
— А я бы предупредил тебя, что, «когда же пламя с пламенем столкнутся, они пожрут все то, что их питало», не так ли говаривал Шекспир? — Высокомерное веселье засветилось в уверенном взгляде, когда Вито заметил, что она сбита с толку. — Неужели ты не читала «Укрощение строптивой»?
