— Слушай, я пришел сюда работать, а не выслушивать нотации.
— Отлично, — благодушно улыбнулся Игорь. — Понимаю. Сам не люблю поучений. Работа — главное. Итак, на сегодня я тебя прощаю. Но на будущее запомни — я опозданий не потерплю.
— Я это уже понял!
— Тогда можешь приступать к работе.
— Что, прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас. А чего тянуть-то? Клиенты ждать не будут. Вот тебе униформа…
Игорь достал из шкафчика и протянул Антону какие-то ужасные комбинезон, рубашку, бейсболку…
Черт! Черт! Черт! Антон уже представлял, как он приедет к Свете, пожалуется ей на всех. Она его утешит, успокоит, напоит чаем, а может, и чем покрепче.
И тут эта ужасная одежда, эта мерзкая работа.
Антон взял униформу в руки и тут же швырнул ее на стул.
— Я этого не надену!
— Не понял. Ты что здесь устраиваешь?!
— Ничего! Просто я в этом работать не буду!
— А ты что, какой-то особенный? По-моему, нет. Так что, взял форму и пошел переоделся! Без формы я тебя на заправку не пущу!
— Почему?!
— А потому, что правила нельзя никому нарушать. Понял, сынок?!
— Во-первых, я тебе не сынок! А во-вторых, какая разница, в чем я одет?
— Большая! На нашей заправке все работают в одной форме! Ясно?!
— Ясно. Но я — не все. Тебе ясно?! И вообще, пошел ты со своей формой и со своей заправкой тоже! — Антон направился к выходу
— Я тебе прогул засчитаю!
— Да сколько угодно!
И Антон уехал за подарком для Светы.
Конечно же, он понимал, что рискованно так начинать первый рабочий день.
Но, с другой стороны, надеялся как-нибудь выкрутиться. Зато и польза от этого демарша немалая. Пусть Игорь сильно не заносится, он должен понимать, с кем имеет дело.
Да и куда сегодня начинать работу — поздно уже.
А вот с завтра, с утра, с новыми силами…
Работу вообще всегда хорошо начинать с завтрашнего дня. И никогда — с сегодняшнего.
* * *
Максим подождал, пока уйдет Кармелита. И при этом все же не дал себе заплакать. Хотел уйти, но не мог этого сделать, пока не пришла Света. Мало ли, а вдруг она ключи не взяла?
Света пришла веселая, радостная, со всякими вкусностями к чаю: печенье, пирожные, бальзам, ликерчик… Увидев, что Максим собрался уходить, очень расстроилась:
— Вы что, уходите? Так нечестно. Я тут столько всего накупила.
Максим ободряюще улыбнулся:
— Спасибо, но ты уж извини. Пора. Кармелита вообще давно ушла. А я тебя ждал, чтоб попрощаться.
— А это все куда, кому? — Света показала на покупки.
— Извини, Светочка. Но мне пора. Девушка махнула рукой:
— Да ладно, иди. Вот так — делай людям добро.
— Пока, Света. Спасибо тебе — ты настоящий товарищ!
Едва выйдя за ворота, Максим встретился с Антоном. Тот, правда, его не сразу заметил — мешал большой, ярко упакованный сверток в руках. Зато уж когда заметил, то удивился неимоверно:
— Ну и что ты здесь делаешь?
— Ничего.
— Ничего себе ничего! Тебе что, одной цыганочки мало. Да? Решил еще и за Светкой приударить?
— Дурак!
— Не спорю. Конечно дурак, что за двумя не бегаю, как ты, умный.
— Отстань, Антон! Это не твое дело, что я здесь делаю!
— Не мое? Да? Ты всегда стоишь у меня на пути, Максим Орлов!
— Да вот, к сожалению, не всегда.
— Интересно, что это ты имеешь в виду?
— Бульдозер на кладбище, как это не удивительно. Ну что молчишь?
Возразить нечего?
— Да, положим, бульдозер на кладбище пригнал я. Но отец начальником оставил тебя, и ты недосмотрел.
— Слушай, да ты совсем совесть потерял. Хвати разводить демагогию. Ты же просто подставил меня.
— Хочешь сказать, я виноват в твоем увольнении?
— Конечно! А кто же еще?
— Ты! Ты сам виноват. А что же ты не защищался? Надо было отцу сказать правду, если такой весь белый, пушистый и невиновный, Максим посмотрел на Антона с брезгливостью: вот этого человека еще совсем недавно он считал своим лучшим другом…
— Я все понял. С тобой бессмысленно говорить. Ты знаешь, честно говоря, я даже рад, что мы теперь вместе не работаем.
— Ты знаешь, я тоже рад этому.
— Прекрасно! И еще, я очень доволен, что больше никогда в жизни не буду иметь дело с таким вот редким…
Антону уж очень не хотелось слышать окончание фразы:
— Стоп! Стоп! Ты выражения-то выбирай! Ладно?
— А то что? Что случится? Что? У меня уже хуже не будет. А еще… я не удивлюсь, если узнаю, что меня из-за тебя порезали.
