— Почему?
— Николай Андреевич очень расстроен, что нет ответа.
— Не волнуйся, ерунда. Этот факс — всего лишь обмен любезностями.
— Но почему он тогда так ждет ответа Зарецкого?
— Олеся, пусть тебя это не волнует, — Форс чеканил все более жестко. — Это не твоя проблема.
— Да, но Николай Андреевич убежден, что у него могут быть большие неприятности.
— Олеся, я последний раз повторяю. Николай Андреич со своими проблемами как-нибудь сам разберется. Понимаешь! Это не твоя проблема! А у тебя своих проблем много. Работай со мной… точнее — на меня, как договаривались, не думай ни о чем другом. И все у тебя будет хорошо. Ясно?
И Форс, грохнув дверью, вышел из дома. Он, кажется, уже и сам забыл, зачем приходил к Астаховым.
* * *
Кармелита приехала в театр на репетицию. И, пока Миро был занят в других номерах, пошла побродить по зданию. Как же оно изменилось за какую-то недельку. А ведь будет еще лучше.
В одной из комнат наткнулась на Рубину:
— А, милая, — окликнула ее старушка. — Заходи.
Кармелита зашла, осмотрелась. Стараньями Рубины комната обрела загадочный, мистический вид: подковы, лошадиные кнуты, свечки, иконки, коренья, сухие ветки.
— Хорошо у тебя здесь, интересно. Прямо гадальный салон открывать можно…
— Нравится? — гордо спросила Рубина.
— Нравится. Помнишь, ты мне говорила, что на новом месте надо сначала родным гадать?
Рубина улыбнулась и не стала говорить, что родному человеку, Миро, она уже погадала.
— Помню…
— Погадаешь?
— Садись.
Рубина быстро разложила карты:
— Ну мы посмотрим, что нас ожида…
Гадалка осеклась. И собрала карты еще быстрей, чем разложила.
Кармелита попробовала остановить ее.
— Постой, подожди! Что ты делаешь?! Что ты там увидела?
— Ничего. Ничего я тебе не скажу, Кармелита.
— Как это "ничего не скажу"?!
— Потому что ежели скажу, не ровен час, исполнится. А промолчу, может, и обойдется.
— Бабушка, ноты никогда так не делала. Ты всегда мне все говорила.
— А теперь промолчу. Я тебе добра желаю!
— Бабушка, ну скажи… — начала упрашивать Кармелита.
— Нет! — властно сказала Рубина. — Говорено нет, значит, нет. И не проси!
* * *
Лишь один день прошел, а как все изменилось.
Антон по-хозяйски устроился в кабинете Игоря. Первым делом осмотрел бар.
Ничего, неплохой подбор. Хотел, было, налить себе чего-нибудь повкуснее. И вдруг понял, что ему не хочется. Совсем не хочется пить. Раньше это было необходимо. То от страха, то от безысходности. А сейчас, в эту секунду, в этот день жизнь была так несказанно хороша, что для наслаждения ею совершенно не требовалось туманить мозги.
Это ощущение было для Антона настолько новым и неожиданным, что он замер, боясь спугнуть ощущение легкой радости.
В окно увидел Игоря, пришедшего на работу. Постучал ему в окно, жестом дал знак: пусть заходит в кабинет. В ожидании бывшего начальника развалился в кресле как можно вальяжнее.
Игорь вошел без стука.
— Что надо, начальник?
— В ремонтной зоне я оставил машину отца. Скажешь мастеру, пусть быстренько осмотрит, там что-то постукивать начало. А потом заправишь. Сам.
Лично…
— Слушаюсь, начальник!
— Только нормальным бензином. Я проверю…
— Будет исполнено, начальничек! Игорь повернулся к выходу.
Но Антону было мало этой моральной экзекуции.
— Игорь!
Тот остановился, обернулся.
— Надень униформу. На моей заправке, — "моей" сказал с нажимом. — Без нее не работают.
* * *
Приезд на автостоянку Астахова и Тамары по пышности и драматическому подтексту напоминал прибытие государя-императора с матушкой-императрицей.
— Вот видишь, — сказала Тамара мужу по дороге. — Стоило дать сыну самостоятельность, как он сразу проявил себя с лучшей стороны.
— Да, неожиданность… Но приятная неожиданность, — согласился Астахов.
Войдя, в конторку Игоря… то есть, уже в конторку Антона, оба почувствовали какой-то внутренний трепет. Наконец-то их мальчик становится достойным наследником империи.
Сын выскочил навстречу родителям с таким усердием, как будто расстался с ними давным-давно, а не несколько часов назад, после завтрака, поданного трудолюбивой Олесей.
По очереди чмокнули друг друга в щечку.
— Поздравляю тебя, сынок, с повышением!
