— Ей? Если отец отдаёт её мне, кто скажет, что он не отдал бы её кому-нибудь еще? Продал бы в рабство? Или что-нибудь похуже, чтобы купить наркоту? Я знаю, что не причиню ей боли. Ты сможешь также поручиться за следующего парня, с которым он попытается это провернуть?
Уилл кивал, так что я знал, что, по крайней мере, он задумался об этом. — А откуда ты знаешь, что она подходит тебе, чтобы влюбиться? — спросил Уилл. — Если папаша такая сволочь?
Потому что я наблюдал за ней. — Это мой единственный шанс. Я должен полюбить ее, — сказал я Уиллу. — И она должна полюбить меня в ответ, или для меня всё кончено. И если она в состоянии любить такого неудачника, как отец, то, быть может, она сможет увидеть меня сквозь мою внешность и тоже полюбит.
Прошло три дня. Я выбрал одеяла и подушки, набитые пухом. Я представлял себе, как она утонет в такой постели, приятней которой у неё никогда не было. Я подобрал великолепнейшие восточные ковры, хрустальные люстры. В те дни мне с трудом удавалось заснуть, так что я работал с четырех утра до самой ночи. Кабинет, превращённый в библиотеку, я покрасил в теплый желтый с белой отделкой. Для её спальни я выбрал обои с вьющимися розами. Уилл и Магда мне тоже помогали, но только я работал всю ночь. Наконец-то комнаты выглядели безупречно. Почти не веря, что она приедет, я сделал кое-что ещё. Заглянув к ней домой с помощью зеркала, я изучил содержимое её шкафов, а потом зашёл в Интернет-магазин Macy's Juniors и скупил всё, что подходило по размеру. Всё это я разместил во встроенном шкафу в её новых комнатах. И я купил книги — сотни книг — и расставил их на полках до самого потолка. Я скупил все, что было в книжных Интернет-магазинах, включая все мои любимые книги, заголовки которых мне попадались. Мы могли бы говорить о них. Было бы так здорово поговорить с кем-то моего возраста, пусть даже только лишь о книгах.
Каждый день после обеда приходили новые срочные доставки от UPS, а каждое утро заставало меня долго и упорно работающим — красящим, шлифующим, отделывающим. Я должен был сделать все идеальным, просто должен был, чтобы, быть может, она посмотрела бы сквозь моё уродство и нашла бы здесь счастье, нашла бы способ полюбить меня. Я даже не начинал обдумывать то, что может произойти — что она, вероятно, возненавидит меня за то, что забрал ее от отца. Я должен был сделать так, чтобы это всё сработало.
В ночь на шестой день я стоял в её будущих апартаментах. Мне все еще надо было починить мою оранжерею, мою прекрасную оранжерею. Но, к счастью, на улице было потеплело. Я починю её потом. А сейчас я изучал комнату. Полы, до совершенства натёртые воском, блестели рядом с коврами в зелено-золотых тонах. Пахло лимонной чистотой и десятками роз. Я выбрал желтые, которые, как я прочитал, символизировали веселье и радость, дружбу и надежды на новое начало, и расставил их по всем её комнатам в вазах из Уотерфордского хрусталя. В её честь я посадил новую розу — миниатюрную жёлтую и назвал «Маленькая Линда». Ни один из цветов с этой розы я не срезал, но покажу ей их, когда она впервые посетит оранжерею. Скоро. Я надеялся, что они ей понравятся. Я знал, что понравятся.
Я подошел к двери её комнаты и с помощью трафарета и маленькой кисточки, смоченной в золотой краске, добавил последний штрих на дверь. Я никогда не был аккуратным в моей прежней жизни, но это было очень важно. Идеальным почерком на двери было написано: «Комната Линди» [6].
Когда я вернулся в свою комнату, то проверил зеркало, которое снова держал возле моей кровати. — Я хочу увидеть Линди, — попробовал я.
Оно показало её. Она спала, потому что был уже второй час ночи. Небольшой ветхий чемодан стоял рядом с дверью. Она действительно приедет.
Я лег и провалился в крепкий сон, впервые, более чем за год, это был не сон от скуки, чувства поражения или усталости, но сон в предвкушении. Завтра она будет здесь. Все изменится.
Кто-то стучит. Кто-то стучит! Я не мог ответить на стук. Я не хочу перепугать её до смерти с первого же взгляда. Я остался в своей комнате, наблюдая в зеркале, как Уилл впускает её.
