– Сотрясение! – пронеслось над стойкой, и вновь наступило молчание.
– Его можно спасти, если немедленно доставить в мэйнутскую клинику. Кто готов отвезти?
Все как один повернулись к американцу. Тот почувствовал, как превращается из стороннего наблюдателя в главного участника ритуала, и покраснел, вспомнив, что у дверей припаркованы семнадцать велосипедов и только один автомобиль. Он торопливо кивнул.
– Вот, ребята! Человек вызвался! Давай подымай этого малого – осторожно! – и неси в машину нашего доброго друга!
«Ребята» уже собрались было поднять раненого, но замерли, когда американец кашлянул. Он обвел рукой собравшихся и прижал к губам согнутую ладонь – жест в заведении весьма опасный.
– На дорожку!
Теперь даже более удачливый из двух, внезапно оживший, обнаружил в руке кружку. Ее вложили туда со словами:
– Ну давай же… рассказывай…
– …что случилось, а?
Тело стащили со стойки, поминки временно отменили, в комнате остались только американец, врач, ожившая жертва катастрофы и двое забулдыг. Было слышно, как на улице укладывают единственного тяжелораненого в автомобиль «нашего доброго друга».
Доктор сказал:
– Допейте пиво, мистер…
– Макгвайр, – сказал американец.
– Святые угодники, да он ирландец!
Нет, думал американец, растерянно глядя вокруг, на живого велосипедиста, который сидел, ожидая, когда возвратятся слушатели, на залитый кровью пол, на две «машины», брошенные у двери, словно театральный реквизит, на немыслимый туман и тьму за открытой дверью, вслушиваясь в раскаты и каденции голосов, каждый из которых в точности соответствует хозяину и природе. Нет, думал американец по фамилии Макгвайр, я почти, но не совсем ирландец…
– Доктор, – услышал он свой голос, кладя монетки на стойку, – часто у вас сталкиваются автомобили?
– Только не в нашем городе! – Доктор скорбно кивнул на восток. – За этим езжайте в Дублин!
Они вместе пошли к дверям. Доктор взял американца под руку, словно надеясь последним советом уберечь его от беды. Ведомый врачом, тот чувствовал, как внутри переливается крепкий портер, и старался приноравливать шаг к этому обстоятельству.
Доктор шептал на ухо:
– Послушайте, мистер Макгвайр, вы ведь мало водили в Ирландии? Тогда запоминайте! В таком тумане, да еще в Мэйнут, лучше ехать на полной скорости! Чтоб грохот стоял на всю округу! Почему? Пусть коровы и велосипедисты брызнут с дороги!.. Поедете медленно – задавите не один десяток, прежде чем они догадаются, что к чему. И еще: увидите машину, сразу гасите фары. Лучше и безопаснее разъехаться в темноте. Проклятые огни только слепят глаза, сколько народу из-за них гибнет, не сосчитать. Ясно? Две вещи: скорость и гасить фары, как только завидите встречного!
В дверях американец кивнул. За его спиной более везучий участник аварии, устроившись поудобнее, смаковал портер и потихоньку, вдумчиво начинал рассказ:
– Так вот, еду я домой, ни о чем таком не думаю, под горочку…
Снаружи постанывал на заднем сиденье второй участник.
Доктор давал последнее напутствие:
– Обязательно надевайте кепку, если выходите ночью. Чтоб голова не болела, если столкнетесь с Келли, или Мораном, или еще с кем из наших лихачей. Они-то непрошибаемые с рождения, да еще накачаются в стельку. Так что для пешеходов в Ирландии тоже есть правила, и первое – быть в кепке!
Американец непроизвольно полез под сиденье, вытащил коричневое твидовое кепи, купленное сегодня в Дублине, и надел. Взглянул на клубящийся туман. Вслушался в дорогу, тихую-тихую, но все же не такую и тихую. Он видел сотни неведомых миль, тысячи перекрестков в густом тумане, а на них – тысячи призраков в твидовых кепках и серых шарфах, летящих по воздуху, горланящих песни, распространяющих запах крепкого ирландского портера.
Он сморгнул. Призраки исчезли. Дорога лежала пустая, тихая и зловещая.
Глубоко вздохнув и закрыв глаза, американец по фамилий Макгвайр включил зажигание и нажал на стартер.
