Хочу туда! Отныне тесно мне земное время. И это плоское, как
раскрашенный холст, пространство теснит и давит. Тот, кто приоткрыл занавес,
пусти меня туда!
Как все хорошее, завершилось откровение грубым толчком в
спину и ворчливым — «встал, как пень». Потом довольно быстро действительность
втянула меня в свою муравьиную суету. Я не противился. А чуть позже сознательно
связал себя узами множества ненужных «надо» и капризных «желаю». Прошло немало
времени с тех пор. Лишь изредка блеснет из детства луч панорамной свободы,
позовет, обнадежит ¾ и обратно в
темницу.
И только сейчас мое давнее желание свободы начинает
сбываться. Для чего? Не для странствий ли? Посмотрим.
Начало пути
С утра пораньше с легким рюкзаком выхожу из опустевшего
дома. Передо мной лежит асфальтовый тротуар, рассеченный трещинами, в озерах
мутных лужиц. А я вижу, как вдаль несется и зовет путь странствий.
Это у меня впервые ¾
вот так сжечь мосты и пойти куда глаза глядят. То страх, то радость закипают в
жилах. То уныние накатывает черной волной, то отлив и ¾ надежда на лучшее крепнет в груди.
Кто я сейчас как не пылинка в бурном океане? Где привычный
порядок моей жизни? Что у меня осталось, кроме веры? На что надеяться, как не
на Промысел Божий? Откуда ждать защиты, как не от Покрова Пресвятой Богородицы?
Кто мой друг и кто попутчик, как не Ангел-хранитель?
Вокруг меня постылый город обступает сонных пленников
безликими бетонными коробками. А я, наконец, проснулся бодрым и свежим. И
бессмысленность рухнула. И жизнь во мне обновляется.
Ничего наперед не знаю. Планов — никаких. Полностью
полагаюсь на волю Провидения. Шагаю с легким сердцем. Таинственная Панорама из
детства словно оживает. Где-то в ее начале происходит сотворение вселенной. И это
вполне созвучно началу пути. И сотворению моей новой вселенной. Что такое моя
личная вселенная? Всего-то полсотни человек, с которыми общаюсь, да несколько
мест, в которых случается бывать. Надеюсь, отныне моя вселенная вырастет. Как
растет она сейчас в моей незримой глубине. Как расширяется она в космическом
масштабе, что не устают напоминать астрономы, размахивая снимками заумных
«красных смещений». Ну, да ладно…
Мало-помалу вихрь мистических ощущений стихает.
Оглядываюсь и обнаруживаю себя под землей, внутри грохочущего вагона метро.
Народ жмется друг к дружке в отдалении, я же стою на просторе ¾ хоть вальс танцуй. И тут в ноздри
ударяет едкий кислый запах, и тошнота подкатывает к горлу. Оглядываюсь: вокруг
меня ¾ спереди и сзади ¾ на лавках лежат вразвалку бомжи. И
спят. Наблюдаю в себе острое желание зажать нос и отодвинуться подальше.
С трудом заставляю себя остаться на месте и
разгладить лицо, которое, должно быть, скривила брезгливая гримаса. И тут
вспоминаю, что и сам я отныне бездомен, и отвращение сменяется сочувствием.
Выходит, что и я в любой день могу стать таким же. И от меня станут
отворачиваться домашние мальчики и девочки, едущие с гувернанткой в парк на
итальянские аттракционы, зажимая носики надушенными батистовыми платочками.
Господи, не дай мне вознестись над этими
несчастными! Ты, сотворивший вселенную, Сам не гнушался возлегать с проклятыми
мытарями и прокаженными, не брезговал бесноватыми и увечными. Не отвергал ни
грязных, ни покрытых струпьями рук. Ты возлегал на трапезе с людьми и удивлялся:
Бог посылал Иоанна, который ни ел, ни пил ¾
его не приняли. И вот Ты пьешь и ешь с изгоями и богачами ¾ снова людям не так. Ты на Себе
узнал, что есть презрение и бездомность. Эти несчастные забыты всеми, но только
не Тобой. Спаси их, Господи! А мне ¾
не дай иметь к ним отвращение.
Нечистый запах уносит ветерок, пахнувший из окна.
Один из бомжей в искусственной дубленке ¾
это летом! ¾ открывает заплывшие
глаза и сонно протягивает мне красную ладонь в черных разводах. Кладу монету,
невольно касаясь руки, но брезгливости нет. Рука бездомного с монетой ложится в
карман, глаза закрываются. Помоги вам Господь. Двери открываются, и я схожу на
своей станции.
Остается позади шум и тряска, толкучка и разговоры. Перехожу
шоссе и по асфальтовой дорожке направляюсь вглубь фруктового сада. На смену
суете приходит мерный ритм ходьбы. Поэтому, успокоившись, вполне справедливо
задаю себе вопрос: а не обман ли это? Нечто похожее случалось со мной весной и
оказывалось западней.
