В том же духе были и остальные куплеты, очень мило написанные и заключавшиеся неизменным: «Вспомни о нашей бедности». Когда окончились песня и танцы, все девушки опустились на колени перед королем, и после того как купец весьма складно поблагодарил государя за милость, которую он собирается ему оказать, свертки были развязаны, и оттуда вывалилось огромное количество деревянных рук, вроде тех, которые дарят друг другу в день святого Амара, причем купец довольно остроумно заметил, что, поскольку природа за наши грехи навязала нам грязную привычку есть руками, отчего от них все время отдает то рыбой, то мясом, такой товар, несомненно, пойдет нам на пользу, ибо, пока мы будем пользоваться одной парой рук, другую можно будет вымыть.
От этих слов король и королева громко рассмеялись, что привело нас в крайнее смущение. Заметив это, король попросил у нас тысячу извинений, добавив, что принцесса, зная, как он любит португальцев, решила позабавить нас этим небольшим представлением >{369}, видеть которое допущены были только мы, его братья.
На это мы выразили надежду, что господь бог вознаградит его величество за великую честь и милость, которую он нам оказывает и которую мы очень высоко ценим, и заверили его, что будем прославлять его во всем мире, пока будем живы. Король, королева и принцесса, все еще одетая в костюм купца, поблагодарили нас цветистыми речами на свой лад, а принцесса добавила:
— Если бы ваш бог захотел меня взять к себе в служанки, я бы ему представила еще и не такие шутки, и уверена, они бы ему понравились куда больше, чем эта, но буду надеяться, что он обо мне не забудет.
Услышав это, мы опустились на колени и, приложившись к ее одежде, сказали, что мы иного от нее не ожидали и думаем, что когда она перейдет в христианство, то станет со временем королевой Португалии. Слова наши очень развеселили ее мать. Распрощавшись на этом с королем, мы вернулись в дом, где нам была предоставлена квартира. Едва наступило утро, король велел нас позвать и подробно расспросил о прибывших отцах, о намерениях вице-короля, о письме, которое я привез, о наших товарах, о корабле и о прочих разностях, на что потрачено было четыре часа с лишним. На этом он отпустил меня, сказав, что через шесть дней рассчитывает вернуться в столицу, где повидает отца магистра и даст на все ответ.
Как король Бунго принял посольство вице-короля Индии
По прошествии шести дней король покинул крепость Оски и отправился в Фушеу в сопровождении многочисленной и весьма знатной свиты, в которую входили шестьсот пеших и двести конных, выглядевших весьма внушительно. Народ встретил его всякими празднествами, ликованием, потешными представлениями и всякими дорогостоящими вещицами, до которых здесь все большие охотники. Остановился он в великолепном и весьма богатом дворце. Уже на следующее утро он позвал меня и велел принести письмо вице-короля, ибо в первую голову хотел ознакомиться с ним, а потом, уже прочитав его, поговорить с отцом магистром Белшиором о самом важном. Я немедленно вернулся домой и приготовился к приему. В два часа дня король прислал за мной куанси Нафаму, коменданта города, с четырьмя знатными сановниками, которые в сопровождении множества людей провели меня во дворец. Путь этот они, я и сорок португальцев совершили пешком, ибо таков у них обычай. Должен, однако, сказать, что все улицы, по которым мы шли, были очень чисты и красиво убраны. Народу высыпало на них столько, что натуронам, или стражам, пришлось немало поорудовать своими окованными железом жезлами, чтобы расчистить нам дорогу. Подарки королю везли трое португальцев на конях, а немного отступя, ехали на великолепных конях еще два всадника с пиками, покрытые доспехами, как на турнирах. Когда мы прибыли на первый дворцовый двор, мы увидели там короля, восседающего на байлеу, или помосте, который он нарочно для этого случая велел воздвигнуть. Кроме короля, там была еще вся знать королевства и три посла чужеземных королей — первый от лекийцев, второй от короля Кочина и острова Тозы, а третий от кубукамы и императора Миоко. Все пространство двора вокруг помоста занимали свыше тысячи стрелков из аркебузов и четыреста всадников о доспехах, на добрых конях, кроме этого, здесь теснилось бесчисленное количество народа. На пути к возвышению, где находился король, мы, португальцы, проделали все церемонии и отвесили все поклоны, которые полагаются в подобных случаях. Потом я выступил вперед и вручил государю письмо вице-короля, он принял его стоя, после чего, вновь усевшись, передал его в руки куанси гритау (нечто вроде королевского секретаря), и тот прочел его громким голосом, так чтобы все могли его услышать. Когда с чтением было покончено, король стал расспрашивать меня в присутствии послов и принцев о некоторых вещах, которые он желал узнать о нашей Европе. Один из его вопросов заключался в том, сколько пехотинцев в полном вооружении и всадников в таких же доспехах, как на присутствующих здесь, может выставить наш король. Опасаясь покраснеть, если я солгу, я, признаюсь, несколько смешался; видя это, стоявший рядом со мной португалец взял слово и, не смущаясь, ответил: от ста до ста двадцати тысяч, чем король был весьма поражен, а я еще больше. Король меж тем, которому, видимо, понравилась грандиозность цифр, называемых моим спутником, потратил на расспросы его больше получаса, приходя вместе с присутствующими во все возрастающее изумление. Наконец, обратившись к своим приближенным, он признался:
