Странный сосед - страница 83

Преступление приносит известность. Преступник становится знаменитостью. Хотите вы этого или нет.

Его вдруг охватила злость. Пальцы сжали руль с такой силой, что побелели костяшки. Машина уже неслась со скоростью выше допустимой.

Он не хотел этой жизни. Не хотел тосковать по пропавшей жене. Не хотел бояться за единственную дочь.

Джейсон заставил себя сделать глубокий вдох. Медленно выдохнул. Отпустил педаль газа. Пошевелил плечами. Все это надо отодвинуть. Убрать под замок. Отпустить. А теперь – улыбочку. Вас снимают скрытой камерой.

Он свернул на свою улицу. Так и есть. Четыре фургончика, бампер к бамперу. И, конечно, полиция на месте. Патрульная машина напротив дома, два полицейских в форме на тротуаре – руки в боки, посматривают на кучку модно одетых репортеров и задрипанного оператора. Все с местных станций, общенациональной новость еще не стала.

Станет. Как только они услышат про Итана Гастингса.

Ри смотрела на все удивленными глазами.

– Это вечеринка, папочка? – спросила она.

– Может, они рады, что мы нашли Мистера Смита.

Джейсон сбросил газ, поворачивая к дому, и за окном тут же замигали вспышки. Он выехал на дорожку, остановился. Репортеры не могли подойти ближе – частные владения, – так что спешить было некуда. Можно спокойно расстегнуть ремень безопасности, заняться дочкой, не забыть о Мистере Смите.

Скорбящий муж, скорбящий муж. Помни о камерах с телеобъективом.

Взять за руку Ри, прихватить Мистера Смита. Вот вам – избитый, с пластырем на брови муж с рыжим котенком в одной руке и чудесной маленькой дочкой в другой. Фанаты точно забросают письмами.

Джейсон ощутил пустоту внутри. Ни злости, ни печали, ни гнева – ничего не осталось. Он вернулся в свою зону.

Мистер Смит привстал, наблюдая в окно за суетой снаружи. Ушки вверх, хвостик дрожит. Ри уже расстегнула свой ремень и теперь выжидающе смотрела на него.

– Милая, ты можешь выйти из машины с той стороны? – спросил он негромко.

Она кивнула и посмотрела на незнакомых людей, столпившихся на тротуаре.

– Папочка?..

– Все в порядке, сладкая. Это репортеры. Их работа – задавать вопросы. Такая же, как у папы. Только я пишу для газет, а они работают для телевидения.

Она снова посмотрела на него, теперь уже с беспокойством.

Джейсон повернулся и погладил ее по руке.

– Они останутся на тротуаре, милая. Таков закон. Так что в дом войти не смогут. Но когда мы выйдем из машины, они будут кричать и задавать всякие глупые вопросы. Все разом, не поднимая руки.

Девочка удивилась.

– Они могут спрашивать, не поднимая руки?

– Да. Они не соблюдают очереди, перебивают друг друга и не говорят «извините».

Ри покачала головой.

– Миссис Сьюзи это бы точно не понравилось, – твердо сказала она.

– Полностью с тобой согласен. Когда мы выйдем из машины, ты сразу поймешь, почему на занятиях так важно поднимать руку, потому что если этого не делать…

Он кивнул в сторону шумной толпы, и Ри раздраженно вздохнула. Нервозность ушла. Она была готова выйти из машины, пусть даже только для того, чтобы укоризненно покачать головой – какие невоспитанные взрослые.

Джейсону тоже стало легче. Его четырехлетняя дочь разбиралась кое в чем лучше, чем эти шакалы снаружи.

Он сунул под мышку Мистера Смита и открыл дверцу. Репортеры сорвались с места, и первый вопрос уже летел через дворик:

– Джейсон, Джейсон, где Сэнди? У вас есть какие-то новости?

– Это правда, что полиция допрашивала утром четырехлетнего ребенка? Как сейчас малышка Ри? Она спрашивает, где ее мама?

– Вы последним видели Сэнди живой?

– Вас считают подозреваемым, что вы можете сказать на этот счет?

Джейсон закрыл свою дверцу и открыл другую, для дочери. Прижал кота, наклонился и протянул ей руку. Ри смело шагнула из машины и в упор посмотрела на репортеров. Камеры выстрелили вспышками. Кадр на миллион, рассеянно подумал он. Его четырехлетняя дочь, милая, отважная девочка только что отвлекла их внимание на себя, и теперь его физиономия не появится в пятичасовых новостях.

– Ты прав, папочка. – Ри посмотрела на него. – Они никогда бы не получили медаль за хорошие манеры.

Джейсон улыбнулся, преисполняясь гордостью за дочь, взял ее за руку и, отвернувшись от орущей толпы, направился к спасительному крыльцу.