…Сейчас сидела перед магнитофоном и думала: если бы я в самом деле послала тебе эти кассеты, то чего бы ты ждал после того, что я тебе уже рассказала? Наверное, рассказа о том, как я искала способ отвадить мальчика Сашу и заставить его забыть про свою ко мне любовь и в результате сама влюбилась в него?
Что ж, ты угадал. Но это не просто влюбленность. Это, милый ты мой, полное сумасшествие. Я прихожу домой, кормлю себя чем бог пошлет, готовлюсь наскоро к занятиям, а потом ложусь на диван, включаю магнитолу, которую ты мне, спасибо, подарил, и начинаю блуждать по эфиру и искать грустные мелодии. И под эти мелодии мечтаю.
Мечтать не вредно, народ говорит. Но смотря о чем. Можно помечтать о том, как за миллионера замуж выйти. Это маловероятно, но все-таки возможно. Можно даже мечтать о том, что через год будешь жить у теплого моря на каких-нибудь Багамских островах, на огромной вилле. Никакой фантастики в этом нет. В общем, о любых вещах маловероятных, но достижимых в принципе, понимаешь? в принципе! — можно мечтать.
Но о том, о чем я мечтаю, мечтать нельзя, это опасно. О чем? А вот о чем: я без конца представляю, что мне не тридцать, а шестнадцать лет. Я разыгрываю в уме целые сцены, истории, приключения. Там и объяснения в любви, и первые робкие объятия… Вот это и есть сумасшествие. Это все равно что… Ну, мечтать, например, что ты не в России родился, а где-нибудь во Франции, да еще в Париже. Или мечтать о том, что ты — птица. Летаешь…
Нет, ты не думай, я еще себя контролирую. Я еще косички не заплетаю. И школьное платьице не примериваю.
И вообще, все это уже прошло.
Я вернула себя на землю.
Рассказать, каким образом?
Ну, слушай.
Напротив меня живет Дмитрий Иванович Крюков. Такой, знаешь, твердый человек. Когда знакомился со мной, твердую руку протянул, твердо пожал мою ладошку и твердо произнес свою фамилию: Кррюков! Потом выручал меня время от времени. То лампочку ввернул, то замок мне поменял, когда старый совсем сломался. Он тоже новосел в этом доме и тоже один живет.
У него странная семейная история. Представь: прожил с женой двадцать четыре года. Работал в районном, а потом в городском жилищно-коммунальном управлении, работник хороший, о семье заботился вовсю: и квартиру замечательную ему от управления дали, и своими руками он из нее конфетку сделал, о сыне с дочерью заботился, жене по дому помогал — вплоть до стирки белья. Идеальный какой-то муж и отец, в общем. Человек уравновешенный, спокойный.
И вот вырастил детей, сын у него военное училище окончил, уехал куда-то служить, женился. Дочь тоже удачно вышла замуж, к мужу жить ушла. И остались они с женой 6 большой квартире. Можно счастливой старости дожидаться. И тут он совершенно спокойно и тихо подает заявления одновременно на развод и размен квартиры. Жена и плакала, и криком кричала, ничего понять не может, а он молчит. Верней, только говорит: устал. И больше ничего.
Он мне когда это рассказал, я тоже спросила: а в самом деле, почему?
Он даже удивился. Говорит, я же сказал уже: устал.
И все?
И все.
А потом подумал и говорит: просто понял вдруг, что жизнь одна и ту я не прожил.
Я говорю: что же, теперь заново живете?
А он говорит: нет, я еще не понял, что мне делать. Я, говорит, на работе перестал загибаться, служу от звонка до звонка — и все. Мне свободное время необходимо, я стихи пишу теперь… Ты представляешь? Он мне дал почитать несколько штук, то есть специально для меня переписал, почерк — как у отличницы, каллиграфический. Сейчас я тебе прочитаю одно, какое попадется… Где они тут у меня… Сейчас… Ага, нашла. Вот, например.
Наша жизнь уныла и грустна,
Но я знаю, счастье где-то бродит.
И от этой мысли я без сна.
Черной кошкой мысль бесшумно ходит.
В нашей жизни мало красоты.
Но она на свете существует.
Где-то есть и та, какую ты
Уже любишь, даже и ревнуя.
В нашей жизни только гной и боль.
Сердце искалеченное ноет.
Но я знаю, где-то есть любовь.
