Джеймс Уайт
Мемориал
(Перевод Ю. Логинова)
Мемориал войны в столице планеты Орлигия уникален, но ни красивым, ни привлекательным его, безусловно, не назовешь. Многие весьма чуткие и разумные существа тщетно пытались описать чувство потрясения, ужаса и гнева, обуревавшее их при виде этого памятника. Ибо он отнюдь не увековеченная в мраморе патетическая поэма, где прекрасные полубоги гордо бросают последний вызов врагу или героически умирают на поле брани, живописно раскинув руки. Вместо этого вы видели перед собою огромный куб из прозрачной пластмассы, а внутри него — разрушенную кабину старинного космолета и двух астронавтов — землянина и орлигианина.
Орлигианин стоит, слегка подавшись вперед, мех на груди и на голове слипся от крови. В двух шагах от него лежит умирающий землянин. Мундир его изодран в клочья, все тело чудовищно изранено, особенно ужасна рваная рана, распоровшая живот. Но этот человек, которому не то что двигаться, а и дышать-то не положено, тянет руку к орлигианину. Достаточно однажды увидеть эту страшную, скорбную группу, чтобы навсегда сохранить в памяти выражение, застывшее на лице землянина.
Настала ночь, но отдаленные всполохи огня то и дело озаряли Мемориал неровным призрачным светом, выхватывали из темноты густой парк и силуэты зданий на его опушке. Весь город полнился отрывистыми глухими раскатами, в лиловом небе на искрящихся оранжевых стеблях ракет вырастали и распускались фантастические огненные цветы, осыпаясь разноцветными лепестками и превращаясь в облака сверкающих падучих звезд. Столица, а с нею вся планета праздновали и ликовали. Ведь если уж орлигианам случалось праздновать, то делали они это солидно, с размахом: не просто веселились и шумели, а вдобавок устраивали гигантские фейерверки. Сон бежал прочь, все население планеты очертя голову забавлялось и гуляло.
В эту же ночь Орлигия ликовала, как никогда. Еще бы — отмечалось великое событие: наутро будет открыт новый Мемориал войны…
Как большинство поединков, бой принял затяжной характер. Обычно подобные дуэли через несколько часов кончаются поражением орлигианского звездолета, мельком успел подумать Мак-Юэн, выполняя каскад сложнейших маневров. Впрочем, с горечью констатировал он, в этой схватке вообще нет ничего обычного: противник научился применять боевой опыт, перенял тактику и оружие землян. Тоже, стало быть, вернулся к военному искусству времен арбалетов и катапульт!..
— Ближе! Еще ближе! — ворвался в наушники голос Ревиоры. — Мы слишком далеко от них, черт побери! Через минуту они нас накроют…
Что-что, а напоминать Мак-Юэну о необходимости держаться как можно ближе к звездолету противника было излишне, и любой другой капитан тут же осадил бы канонира, не утруждая себя выбором выражений. Но Мак-Юэн давно обнаружил, что юный Ревиора, у которого в минуты эмоциональных перегрузок частенько срывается голос, только с виду кажется паникером, на самом же деле он стойкий боец и всегда ведет из своего оружия снайперски меткий огонь. Поэтому Мак-Юэн пропустил мимо ушей истерические выкрики канонира — мало ли шума вокруг, когда идет бой, — и сосредоточил внимание на управлении кораблем.
Он решил провести ряд отвлекающих маневров на предельно допустимой дистанции (предельно допустимой для его корабля, так как для вражеского оружия она была чуть ли не идеальной), чтобы усыпить бдительность командира орлигианского звездолета и внушить ему, будто земляне намерены выйти из боя. Беспрецедентный по смелости замысел — ведь попытка спастись бегством от боевого корабля орлигиан сулит неминуемую гибель от их основного оружия, — но на первый раз… вдруг повезет?! Вдруг орлигианский командир подумает, что земной корабль поврежден, или расстрелял все боеприпасы, или у капитана землян не хватает мужества пойти на таран. Словом, противник будет озадачен и, возможно, не столь внимателен…
— Ревиора, ты готов? — спокойно спросил Мак-Юэн. В следующий миг он заложил крутой вираж, а когда вражеский звездолет оказался в центре переднего видеоэкрана, на полную мощность включил вспомогательные двигатели. Изображение орлигианского звездолета начало расти — сперва медленно, потом быстрее и, наконец, разом перестало умещаться в рамках видеоэкрана. Непрерывная глухая вибрация подсказала капитану: пользуясь тем, что корабль идет устойчивым курсом, а противник находится прямо перед ними, Ревиора стремится выжать все возможное из носовой артустановки. Мак-Юэну показалось, будто из свежей пробоины в корпусе вражеского звездолета вырвался столб дыма; затем изображение пропало и возникло вновь уже как быстро уменьшающаяся отметка на заднем видеоэкране.
