Странники в ночи - страница 5

Рукопись лежала на краю стола. Аня взяла её и перелистала. Четырнадцатая страница была на месте.

Но не это стало последним подарком СТРАННОГО ДНЯ, а легчайшее, почти неуловимое ощущение вкуса. Терпкий, сладкий вкус, какой бывает, если положить в рот дочерна созревшую вишню и слегка придавить её языком... Только намного слабее, просто дальний отголосок вкуса.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

INNAMORATA(

Если вы не верите ничему другому, попробуйте

поверить вот чему: раз уж я беру вас за руку и начинаю

рассказывать, друг мой, то верю каждому своему слову.

Стивен Кинг, предисловие к

"Солнечному Псу ".

...Продолжают происходить странные вещи,

и люди сбиваются с пути. Некоторые - НАВСЕГДА.

Стивен Кинг, "Крауч-Энд ".

1.

ИСПАНИЯ

1498 ГОД

Здесь могли бы водиться драконы, подумал человек в черном.

Он стоял на краю крутого откоса, сбегающего к свинцовым волнам реки Тахо, и смотрел вдаль, за реку, положив ладонь на шершавую лозу дикого виноградника.

Там, за рекой, виднелись ветхие домики-хижины деревеньки Мерида-де-ла-Рейна под кронами могучих старых дубов. Человек в черном смотрел на крыши хижин, и на дубы, и на быстро несущиеся облака в неприветливом небе. Мысли его были легки и необязательны, что он редко мог позволить себе. Он думал о драконах, которые могли бы обитать тут когда-то... Давно, в незапамятные времена, когда до звезд было много дальше, чем теперь. Он думал о дразнящей близости тайны, сокрытой некогда в дупле состарившегося и пострашневшего дуба, в криках невидимых птиц, в предательской сущности болотной топи... Драконы. Драконы, парящие над рекой, летящие с корявыми, неописуемыми звуками, похожими на скрежет ржавых цепей.

Человека в черном звали Альваро Агирре, но сам он именовал себя Альваро Торквемада Агирре, взяв второе имя в честь сурового главы испанской инквизиции Томаса Торквемады. Они встречались лишь однажды в Риме, но эта мимолетная короткая беседа произвела на Агирре столь неизгладимое впечатление, что и самое его лицо будто изменилось, воспринимая облик непреклонного ментора. Глубже залегли вертикальные складки над переносицей, что-то жестокое появилось в благородном изгибе крыльев тонкого прямого носа, бледные губы сжимались тверже и плотнее, округлый подбородок словно заострился. Встреча с Томасом Торквемадой определила судьбу Агирре - во всяком случае, так ему казалось тогда.

Четыре года назад Святой Престол назначил монсеньера (этот придуманный французами титул-обращение давно привился и в Испании) Альваро Агирре епископом Толедо, и с тех пор духовный ученик Торквемады председательствовал на десятках процессов над ведьмами, магами, колдунами, алхимиками и чернокнижниками. Железной рукой он искоренял ересь повсюду, где в состоянии был её разоблачить. Когда Агирре передавал светским властям очередного еретика для свершения аутодафе, его глаза обыкновенно не выражали ни торжества, ни сожаления. Он ощущал себя не вершителем, а простым солдатом в ежедневной битве со Злом, победа в которой настанет не скоро... Возможно, не при его жизни. Он не осуждал и не прощал - он судил, и зловещие отблески костров вставали за его спиной.

Сюда, на берег реки Тахо, Альваро Агирре любил приезжать для отдыха и одиноких раздумий. Случайный незнакомец едва ли угадал бы несгибаемого инквизитора в сорокапятилетнем человеке чуть выше среднего роста, со спокойным взглядом широко расставленных серых глаз (которые обладали способностью внезапно темнеть от гнева). По одежде в Агирре можно было признать служителя Господа, но и только...

Иногда (как и сегодня) Агирре проводил на берегу по несколько часов подряд. Карета ожидала его там, где через лес змеилась старая дорога, проложенная ещё в бытность эмирата. Темнело, и Агирре бросил последний взгляд на тихие волны и небо над горизонтом. Его больше не занимали драконы, его призывала в Толедо воля того Абсолюта,

/ сквозного тяготения извне /

что таился за рваным блеклым занавесом небес.

Усилившиеся порывы ветра трепали жесткие черные волосы Альваро Агирре. Инквизитор шагал быстро, пружинисто, и в его сознании пульсировало в красном мареве чужое имя - МАРКО КАССИУС. Это означало, что Агирре уже не здесь, что мысленно он возвратился туда, где мог быть... Настоящим? Или настоящим он был все-таки тут, в диких виноградниках у обрыва?