победителем в пятнадцать лет приятно, не буду этого отрицать. Тем не менее далее всю свою последующую жизнь я воспринимал как в густом тумане...
Шли годы, и десятилетия моей великой и в том же - никчемной жизни. Я был победителем сотен фестивалей и конкурсов, в уютной и шикарной просторной квартире появилась
отдельная наградная комната - вся заставленная многочисленными призами, наградными кубками и статуэтками.
В этой жизни не было место ничему другому кроме музыки. Я был знаменит, на слуху у профессионалов и любителей, так сказать всецело на вершине славы. Не было ценителя, кто
не был бы знатоком моего творчества. Но я был лишен многих обычных радостей жизни. Каждый день не меньше 5-6 часов утомительных непрерывных тренировок игры на пианино
или рояле. Все для того, чтобы сохранить имеющиеся навыки игры. Упражнения для пальцев рук на гибкость. Хитрые ванночки и приятный массаж фаланг и суставов кисти.
Постоянные прослушивания новых композиций, чтобы быть в курсе всех музыкальных тенденций.
Столько регалий и титулов...
Я был как игрушечный паровозик, что завели на маленький и очень труднодоступный ключик, завели и поставили на прямую, как стрела - игрушечную железную дорогу.
Поставили и отпустили...
И я ехал вперед не зная сомнений, пока не кончился импульс в том самом заводном механизме. Умерли дед и бабка, ушел за грань отец. Все близкие люди уходили туда, откуда нет
никакого возврата. Уходили довольными, сполна насладившись триумфами внука и сына. Ушла и мать. Одиночество тоже нагрянуло не сразу. Артдиректор и помощники позволяли
сосредоточиться лишь на главном, играть и играть...
Беда пришла к семидесяти годам. Перестали гнуться пальцы, и уже ничто не могло помочь. Что поделать, издержки долгой и продуктивной жизни. Заболевания свойственные
определенным профессиям. Жизнь заканчивалась в уединенном обширном поместье, выделенном первыми лицами государства. Вместо наградной комнаты, внутри был наградной
зал, большой такой зал. Я знал, что они - родители и предки были бы довольны, после моей смерти этот особняк партия превратит в музей имени меня. Долгая была жизнь... но жизнь
ли это была, вот что меня мучило в последние пять лет перед своей смертью.
Старость и тишина, жаль, что я был единственным ребенком в семье, ни детей, ни племянников. Несколько интриг скрасили жизнь, но не вылились во что-то серьезное. Слишком
эгоистичен я был, слишком ослеплен своей значимостью и славой. Ошибки детства... инерция жизни была слишком сильна. Проклятье...
Годы перед смертью были заполнены потрясением узнавания, я заново узнавал эту жизнь. Новые открытия - телевизор, кинематограф, компьютеры. Как много прошло мимо моего
сознания. Все гении и фанаты, те кто зациклен на одной идее, немного не от мира сего. Мы - не нормальны.
- Как много прошло мимо...
- А ведь мир прекрасен!
Умирать, понимая главное - было обидно. Но я не ждал прощения или снисхождения. Не нужно подачек, каждому свое, может и гордыня, но так уж я привык жить... и умирать.
В возрасте 83 лет меня не стало. Жизнь кончилась, и началось долгое путешествие... путь в никуда. Приключение, о котором я вам хочу рассказать.
1980-ый год.
Жизнь великолепна и прекрасна. Как человек, который уже жил, заявляю это вам со всей ответственностью.
Признаться вначале я не знал, как мне на это все реагировать. Либо это у меня такие потрясающие галлюцинации. И мне все еще 83 года, а сам я лежу в реанимации одной из
государственных элитных клиник. Или же это правда и я опять родился...
Или старик в отключке или ребенок-вундеркинд, способный загодя в мыслях прожить наперед всю свою жизнь, точнее вариацию жизни, что-то мне не хочется повторять все
прожитое дословно. Не знаю, как это оценивать... я и не оценивал. Я жил.
Второй шанс, вот как все это было мной воспринято. Жизнь вокруг ничем не отличалась от моего прошлого детства. Те же родители, и дед с бабкой. Музыканты. Не скажу, что я так
уж ненавидел фортепиано, все эти пианино и рояли. Трудно ненавидеть то, что принесло тебе достаток и всеобщую славу. Но внутри не менее мощно росло странное раздражение и
