— Так что, правда это? — спросила Сен.
— О чем?
— Что ты оми-полоне. Если да, то ничего страшного. Я таких много знаю.
— Я же сказал, мне нравятся девочки.
— Ты сказал: в общем. Может, ты бишный? Тоже ничего такого.
— Мне нравятся девочки, ясно? — сказал Эверетт. — А ты правда подглядывала, когда я мылся?
— Может быть.
— Это нехорошо. Нельзя нарушать личное пространство.
— Оми, на дирижабле нет личного пространства. И воду надо экономить. Надо же мне было проверить, может, ты ее там зря льешь. — Сен улыбнулась. — А ты мускулистый, хоть и возишься с компутаторами.
— Я еще в футбол играю.
— Да ну? Кем?
— Вратарем.
— A-а, тот, другой футбол.
— А какой еще бывает?
— Ну, регби. Вот это мужская игра! А в футбол играют пижоны и фрутти-мальчики, ага?
— В моем мире — ничего подобного. У нас футбол — игра для пижонов, в которую играют реальные пацаны, а регби — игра для крутых пацанов, в которую играют пижоны.
— Не нравится мне твой мир, Эверетт Сингх. Все вы там хлюпики. Ладно, мальчик-зайчик, давай за мной. Не отстань, смотри!
Она побежала по крыше ровными размашистыми скачками. Эверетт не отставал. Он легко поймал ритм. Вверх до конька крыши, вниз по скату с другой стороны, пригибаясь под проводами, сыплющими искры, мимо дымовых труб и вентиляционных отверстий, из которых несло чесноком, имбирем и жареной рыбой. Между кровлями через переулок были переброшены шаткие деревянные мостики. Сен, выросшая в трехмерном мире дирижаблей, где вверх и вниз двигаешься так же естественно, как вправо и влево, перебегала через них, не замедляя шага. Эверетт посмотрел под ноги. Далеко внизу виднелись полотняные навесы и зонтики над прилавками уличного рынка на Морнинг-лейн. Шляпы, макушки… Голову повело, и тут его за руку втащили на очередную крышу.
— Правило первое: не смотри вниз, — сказала Сен. — Пусть ноги сами тебя несут.
Через два квартала им встретился провал между крышами в том месте, где мостик прогнил и развалился.
— Осилишь?
Эверетт прикинул расстояние, вес рюкзака, незнакомую обувь. Два экзамена он уже сдал: в магазинчике «Бона шмотка», когда позволил Сен и доне Мириам одеть его по своему вкусу, и во время погони, когда поверил Сен, что она выведет их из тупика.
— Наверное.
— Бона. Главное, помни…
— Вниз не смотреть.
Сен, словно в замедленной съемке, взлетела над провалом и приземлилась ловко, как мартышка. Настала очередь Эверетта. Крутая крыша не позволяла как следует разбежаться. А если оступишься…
— Пусть ноги сами несут, — пробормотал Эверетт.
Четыре шага. «Доктор Квантум» вовсю колотил его по спине. Эверетт оттолкнулся от края и рванулся вверх. Приземлился он жестко, цепляясь руками и ногами за скользкую крышу. Снизу послышался разъяренный голос уличного торговца, которому падающая черепица порвала навес и попортила товар.
— Неплохо, — сказала Сен.
— Далеко еще? — пропыхтел Эверетт.
— Не. Видишь вон там лестницу? По ней спустимся к Даунз-Арчиз, и мы дома.
Железная лестница зигзагами лепилась к кирпичной стене какого-то склада. Надпись двухметровыми буквами «Овсяные хлопья Бордена» выцвела за долгие годы лондонских дождей. Над улицей проходила линия надземки, с лестницы можно было попасть на платформу, но Сен повела Эверетта дальше. С рельсов капала вода. Над головой прогромыхал поезд. Сен открыла незаметную калитку, и оттуда им навстречу шагнул человек.
— Ну здравствуйте, — проговорил утробный голос.
Эверетт узнал этого человека — он был вчера с голландцем. Сен напряглась, как будто готовилась боднуть противника головой в живот. Утробный тип, разгадав ее намерение, прищелкнул языком. Его рука дернулась, в ней появился жуткого вида черный пистолет.
— Оп-ля! — произнес другой голос откуда-то сверху.
На платформе надземки, облокотившись о перила, стоял голландец, слегка запыхавшийся, но улыбающийся.
— Надо понимать, ты не передала капитану, о чем тебя просили по-хорошему? — прохрипел Утробный тип. В легких у него клокотало и булькало. — Ай-яй-яй, непрофессионально это и даже очень невежливо: ты, видно, совсем нашего босса не уважаешь, если его важные сообщения не передаешь. Придется объяснить понятней. Ты, полоне, пойдешь с нами, а ты, оми, скажи капитану Сиксмит: если она хочет снова увидеть любимую доченьку, пусть приходит поговорить к «Рыцарям». И поскорей, а то, глядишь, мы начнем проценты взимать, понял? Ножичком.
