— Конечно, нет. Не был никогда и не собираюсь.
— Давай я тебе пива куплю?
— Мне больше нравится «Кирин», чем «Саппоро».
— Я пошутила! Ешь свои суши.
Эверетт взялся за онигири. Рис был приготовлен правильно, как раз с нужной пропорцией уксуса, зерна круглые, не слишком клейкие, но и не разваливаются. Колетта гоняла по тарелке ломтик маринованного имбиря. Потом отложила палочки крест-накрест.
— Эверетт, папа не упоминал при тебе такую штуку под названием «портал Гейзенберга»?
— Теоретически это точка, в которой параллельные вселенные соприкасаются и можно перейти из одной в другую. Нечто вроде «кротовой норы» между мирами.
— А что, если такие точки существуют не только в теории?
Официантка принесла крохотный чугунный чайничек и разлила по чашкам чай — горячий, душистый и прозрачный. Вся отделка ресторана, уютная кабинка и обжигающий чай наконец-то согрели промерзшего до костей Эверетта. Колетта положила перед ним на стол флешку.
— Если об этом узнают, не приведи Господи, меня посадят под замок, а ключ выбросят. Держи, Эверетт. Просмотри внимательно, а потом позвони мне.
Эверетт убрал флешку во внутренний карман, поближе к сердцу. Карман застегнул на молнию и все равно не мог отделаться от чувства, что флешка светится сквозь ткань и всем видна. Пока Колетта расплачивалась, он допил вмиг ставший безвкусным чай. Золотистая манеко-неко махала лапкой — вверх-вниз, вверх-вниз. Эверетт зашнуровал бутсы и, гремя шипами о мостовую, шагнул в ночную тьму.
Дверь дома номер сорок три по Родинг-роуд стояла нараспашку.
— Мам?
Возможно, она всего лишь вышла в магазин на минуточку или забежала к соседям, Маккаллохам, одолжить степлер или передать посылку. Но Лора после развода всегда тщательно запирала дверь, даже если отходила не дальше чем на два шага от дома. К тому же по вторникам она водила Викторию-Роуз на плавание, а возвращались они не раньше восьми. По вторникам Эверетт отпирал дверь своим ключом и шарил по кухне в поисках еды. Так было заведено.
По коридору разлетелись рекламные листки от пиццерий и фирм по установке пластиковых окон. Ковровая дорожка намокла от дождя. Дверь явно простояла открытой несколько часов.
Значит, не мама. От живота к сердцу поднялась ледяная волна. Наконец, справившись с собой, Эверетт осторожно шагнул вперед. Дверь гостиной тоже была открыта. Может быть, неизвестные люди еще в доме. Эверетт вытянул шею. В гостиной царил полный разгром. Все ящики из комода вывернуты на пол, ДВД-диски кто-то вытряхнул из коробок и раскидал по комнате. Журналы валяются подбитыми птицами. Диван и кресла опрокинуты, подушки разбросаны отдельно от наволочек. Рождественская елка лежит на боку. Гирлянда мигает огнями, как сумасшедшая. Осколки хрупких стеклянных игрушек втоптали в ковер. С подарков сорвали обертки. Эверетт выхватил мобильник и позвонил в полицию, а потом Лоре. Она долго не брала трубку — он уже решил, что не ответит.
— Эверетт, зайка, там в холодильнике, в миске, чили с курицей…
— Мам! Когда пойдете домой, оставь лучше Викторию-Роуз у бебе Аджит.
— Что такое? Что случилось?
— У нас кто-то побывал.
Мама примчалась, когда полицейские уже осматривали место преступления. Это были местные полицейские, в форме, но они тоже приехали на «Шкоде». Мама застыла на пороге гостиной, в ужасе прижав ладони ко рту. Женщина-полицейский тут же подступила к ней с вопросами. Она не отставала от Лоры, пока та поднималась по лестнице к себе в спальню. Там у Лоры вырвался тихий стон. Эверетт не знал, что человеческое горло способно издавать такие звуки.
— Боже, ох, нет! Господи, что же… Я никогда это не отмою. Я не смогу больше здесь спать! Просто не смогу! Все перерыли, испоганили. Нам нужно переехать.
Эверетт ее понял, когда заглянул в свою комнату. Все казалось испачканным, грязным. Одежда, обувь, простыни, книги, коробки с проводами и старыми игрушками, машинки и футбольные журналы, и плакаты, сорванные со стен… Все переворошили, перещупали, все измазали своей вонью. Эверетта затошнило.
— Выбросить это все, немедленно! Не могу рядом с этим находиться! — повторяла Лора. — За что? Что мы такое сделали?
