– Отдыхай и займись костром, а я сбегаю что-нибудь подстрелю, – приказал я шаку и отправился на охоту.
Долго искать добычу не пришлось, и уже через двадцать минут я возвратился на холм с подстреленным оленем. Шак начал свежевать добычу, а мне удалось немного подремать. Я снова увидел сон из прошлой жизни.
Мы плыли на речном трамвайчике по Москве реке в компании одноклассников, празднуя окончание школы. Теплую июньскую ночь заполняли звуки музыки, голова кружилась от выпитого шампанского и вина. Я вышел на верхнюю палубу проветриться и покурить. За мной увязалась Лариса, девчонка из параллельного класса, и полезла целоваться. Я был не настолько пьян, чтобы поддаться на провокацию. Меня на нижней палубе ждала Катя, моя первая любовь, на которую у меня сегодня были особые планы. Мокрые губы Ларисы обслюнявили все лицо, но я активно сопротивлялся. Лариса распалилась до такой степени, что полезла своим языком мне в рот, пытаясь изобразить французский поцелуй. У нее изо рта несло перегаром и табаком и меня чуть не вытошнило, и в этот момент на трапе показалась Катя. Я оттолкнул Ларису и открыл глаза.
Во сне я целовался не с Ларисой, а с Тузиком, который таким способом пытался меня разбудить. Его мокрый шершавый язык намочил всю мою физиономию.
– Хозяин обед готов, – позвал к костру 'Первый'.
Я не стал заставлять упрашивать себя, и принялся за еду. Мой личный повар как всегда оказался на высоте, изумительный суп из оленины сам просился в желудок, но спокойно поесть нам не дали. На дороге со стороны Кайтона показались ауры большого отряда идущего в нашу сторону. Мы быстро доели суп и легли на землю, замаскировавшись в кустах. Через полчаса мимо нас проследовал большой отряд афров нагруженный разным барахлом и ведущий на веревке пятерых пленниц. По всей видимости, они где-то недалеко разграбили караван, а теперь возвращались с добычей в свою деревню. Пленницы были одеты в арбскую одежду, и их лица закрывала чадра. Отряд проследовал мимо холма и скрылся за поворотом.
– 'Первый' быстро собираемся и вперед. На месте боя должно что-то полезное остаться.
Шак шустро свернул лагерь, и мы побежали по следам дикарей. Через пару километров дорога вывела нас на перекресток, где следы повернули на проселок, ведущий на север. Нам пришлось бежать почти час, пока мы не вышли к месту побоища. Вдоль дороги стояли десять разграбленных телег, из которых дикари выпрягли лошадей, а на земле лежали трупы убитых. Афры повеселились вволю, многие покойники оказались изрубленными буквально на куски, и вся дорога оказалась залита кровью несчастных. Я насчитал двадцать два трупа.
Геон уже приучил меня к виду своей и чужой крови. Покойники воспринимались как неизбежное зло, поэтому отвращения я не испытывал и спокойно занялся мародерством. За последнее время мне приходилось обыскивать множество трупов, и я даже начал невольно радоваться, находя что-то полезное.
– Если дело так и дальше пойдет, то скоро человечину жрать научишься, – ехидно заметил внутренний голос.
– Да пошел ты в задницу умник, – отбрехивался я, снимая очередные сапоги с трупа.
Мои мокасины, сделанные шаком, рвались примерно через два дня дороги, и ему приходилось делать новые из сырых олених шкур. Такая обувь была легкой, но очень ненадежной. Теперь передо мною был большой выбор кожаных сапог снятых с ног убитых. К несчастью покойники оказались все как на подбор низкорослыми, и их обувь не лезла мне на ноги. Выручил меня Тузик, отыскавший в кустах труп здоровяка. Парень получил стрелу в спину и успел далеко отбежать от дороги, пока не истек кровью. Несчастный был примерно моих габаритов, и я раздел его догола. Дикари обчистили караван до нитки, а что не унесли, то переломали и испортили. Сапоги с покойников они не сняли, потому что ходили босиком. Эти сволочи даже все стрелы из убитых вырезали. Меня озадачил один странный факт. В караване я насчитал десять телег и только четырех убитых лошадей, остальные куда-то исчезли. В отряде дикарей, который прошел мимо нас, лошадей не было. Значит, их куда-то увели. Лошади нам нужны были позарез, пешком до Шателье добираться очень долго, да и груз на плечах таскать тяжело.
