– Дроу! – дико завизжала одна из женщин.
В одно мгновение меня отделила от Виканы стена из фрейлин ощетинившаяся клинками кинжалов. Лица у гвельфиек приняли зверские выражения, от которых у меня по спине пробежал холодок. Фрейлины Виканы как на подбор были ослепительными красавицами, но нет ничего страшнее прекрасного женского лица обезображенного звериной злобой. Я опешил от неожиданности, но через секунду испуг превратился в ответную злость. Наверное, мое лицо тоже приняло не менее 'ласковое' выражение, чем у охранниц Виканы, потому что красотки начали пятиться и забились в угол, словно овцы увидевшие волка.
– 'Зубочистки' на пол! Руки по швам и лицом в пол! – рявкнул я.
Кинжалы фрейлин со звоном полетели мне под ноги, но приказ лечь на пол гвельфийки выполнили с явной неохотой. Две из них дернулись поначалу, но все-таки остались на ногах. Здравый смысл уже покинул мою голову, и я сшиб обеих красоток на пол подсечкой.
– Зубки спрятали! Это что за бабий бунт? Как в ваши куриные головы пришла мысль на своего князя с кинжалами бросаться? Спесь гвельфийская взыграла? Так я вам быстро уши побрею! – включил я 'дурку' понимая, что переборщил.
Если бы я знал, чем мне в будущем аукнется этот поступок, то тысячу раз подумал, прежде чем играть с женским самолюбием и мстительностью.
– Ингар, ты не понял! Мои фрейлины не на тебя оружие обнажили, они меня от дроу защищали! – срывающимся голосом произнесла задвинутая гвельфийками в угол Викана.
Я обернулся на Амрилора. Дроу скрестив руки, стоял у двери с лицом покойника и, похоже, прощался с жизнью.
– Любимая, ты считаешь, что я могу поставить под угрозу твою жизнь и жизнь наших детей?
– Нет Ингар, ты меня не понял! Но это же дроу!!!
– И что в этом такого? Князь Амрилор правитель народа 'темных эльфов' и мой гость! Я пригласил его, чтобы обсудить судьбоносные вопросы сотрудничества наших народов, от которых зависит жизнь или смерть. Викана я 'хранитель' 'Нордрассила' и твой муж! Я думал что это и мой дом тоже, а здесь на меня с кинжалами бросаются как на вора!
– Да Ингар, ты наш повелитель и мой муж, ни у кого и в мыслях не было нападать на тебя! Ты просто не знаешь, что Дроу запрещено приближаться к 'Нордрассилу', за это полагается смерть! Дорогой, ты по неведению нарушил древний закон гвельфов, поэтому мои фрейлины и обнажили оружие, но не на тебя, а на дроу который набрался наглости и нарушил этот запрет! – возмущенно заявила супруга.
– Викана ты, похоже, забыла что я 'хранитель' 'Дерева Жизни' и несу полную ответственность за его жизнь и здоровье? Я буду делать все что считаю нужным для того чтобы оно в полном здравии перешло в руки наших потомков. Законы вражды между гвельфами и дроу не являются для меня основополагающими, и я буду руководствоваться здравым смыслом и законами 'древних', которые намного выше законов написанных под влиянием ненависти.
В зале повисла напряженная тишина, прерываемая только шелестом листьев 'Нордрассила' за окном, который таким способом словно бы одобрял сказанное мной.
– Ингар, я твоя жена и одновременно подданная. Твои решения для меня закон, хотя я и не со всеми ими согласна. Ты 'хранитель' и тебе решать, как поступать с 'Нордрассилом', – склонив голову, ответила Викана.
Напряженная обстановка несколько разрядилась и я не имел права упускать удобный момент для того чтобы закрепить наметившийся успех.
– Дамы, прошу меня извинить за грубость, с которой я отнесся к вашей попытке защитить мою жену, не разобравшись в ситуации. Я надеюсь, что это недоразумение не ляжет черным пятном на наши взаимоотношения. Прошу вас покинуть зал, мы с Виканой и князем эльфов должны обсудить важные вопросы наедине. Предупредите своих мужчин, которые столпились за дверью, что Викане и 'Нордрассилу' ничего не угрожает. Когда мы закончим переговоры с князем Амрилором я приглашу всех гвельфов чтобы огласить наше решение. Кстати пусть они найдут вожака малхусов и приведут его ко мне, – примирительно сказал я, обращаясь к лежащим на полу фрейлинам.
Зала быстро опустела, и я пригласил Амрилора сесть за стол напротив меня и Виканы. Дроу еще не полностью пришел в себя после обрушившихся на него событий, но держался молодцом.
