— Господин, завтрак готов, — раздался голос шака.
— Привет, Колин, — поздоровался я с проснувшимся хуманом.
— Привет, — откликнулся Колин. — Где тут умыться?
— Вон там за камнями есть источник, — указал я.
Колин, зевая, направился в указанном направлении.
Первый ухитрился приготовить настоящий пир из имеющегося скудного набора продуктов и вчерашней добычи. В меню был суп из мяса оленя и каких-то трав и кореньев, добытых шаком в окрестностях холма, шашлык, зажаренный на прутьях лозы, и каша. Правда, в этот раз каша пахла совсем по-другому, сдобренная все теми же корешками.
— С ума сойти, — сказал Колин, глядя на все это великолепие. — Мне бы тоже не мешало завести такого же шака.
— Что тебя так сильно удивило?
— Я всю жизнь считал, что шак может только разболтать какую-нибудь баланду из сушеных продуктов, а здесь целый ресторан.
— Первый любит хозяина. Первый умеет готовить, — ответил за меня шак.
— Первый, ты спускался с холма? — спросил я.
— Да, хозяин. Я коренья и травы собирал.
— Больше без разрешения этого не делай, накажу.
— Я понял, — ответил обиженно шак.
Шикарный завтрак, он же обед, утолил голод и поднял настроение. Шак отправился мыть посуду и обихаживать лошадей, а мы с Колином занялись обсуждением наших дел. Разговор с хуманом имел огромное значение для моих дальнейших действий на Геоне. Я стоял на распутье.
— Колин, кто я такой и откуда, ты уже знаешь. По твоим словам, ты хорошо знал Стаса, расскажи мне о нем. От этого рассказа зависит очень многое.
— Спрашивай, я отвечу.
— Расскажи, как ты познакомился со Стасом и что тебя с ним связывало.
— Это долгий рассказ.
— Ничего, время у нас есть, я буду благодарным слушателем.
— Это случилось двадцать лет назад. — начал свой рассказ Колин.
Я вошел в транс и настроился на ауру Колина. Перед глазами стали возникать образы, иллюстрирующие рассказ. Это было похоже на закадровый текст в кинофильме.
* * *
Струи воды, лившиеся с неба, превратились в сплошной поток. Охота оказалась окончательно испорченной. Целый день Колин преследовал стадо горных баранов, и вот, наконец, когда до добычи оставалось всего два полета стрелы, обрушился этот ливень. Семья Колина чудом пережила эту зиму, после того как клан «Синий волк» загнал ее в горы. Уходить из дома пришлось только с тем, что удалось унести за плечами. Лошадей и другой скот они бросили в долине, с ними было невозможно пройти по узкой тропинке над пропастью. Отец и двое старших братьев остались прикрывать отход. Грохот камней за спиной говорил только об одном, что враги добрались до тропинки, и отец приказал обрушить мост через расщелину, отрезая дорогу вниз. В охотничью заимку, в которую привел семью Колин, отец и братья так и не пришли. Шестнадцатилетний юноша остался старшим в семье из одиннадцати человек. Теперь уже десяти. Неделю назад умерла мать Колина, не перенеся горя от потери мужа и двоих сыновей. В живых остались жены братьев с детьми и старшая сестра Колина Дэя. Он остался единственным взрослым мужчиной в семье, и все заботы о пропитании и защите от врагов легли на его плечи. Женщины хуманов могли постоять за себя. Красавица Дэя считалась гордостью клана и входила в свиту жены Великого князя Танола. Но что может женщина в горах, где мужская сила и ловкость выходили на передний план. Всю дичь в маленькой долине, где находилась заимка, Колин выбил очень быстро. Один раз ему даже удалось поймать подраненную горную козу и принести ее живой в заимку. Молоко козы спасло малышей от неминуемой смерти в зимние холода, но неделю назад коза перестала давать молоко, и ее пришлось съесть. Единственным источником пищи оставалось стадо горных козлов, за которым и гонялся Колин. Подобраться к осторожной добыче оказалось очень трудно, и вот когда он был почти у цели, начался этот проклятый дождь и охота окончательно сорвалась.
— Чертова погода! — выругался охотник, забившись под навес скалы.
Дождь становился все сильнее, и раскаты грома превратились в сплошной гул. Молнии сверкали непрерывно, освещая своими сполохами убежище Колина. Такой грозы он за всю свою жизнь не видел. В душу незаметно стал прокрадываться страх, и зубы начали непроизвольно выбивать дробь.
