Окно комнаты выходило на круглое озеро, в которое вытекала вода из трубы, только оно находилось выше и левее трубы. Сейчас это был не слабенький ручеек, как прежде, а мощная струя. Как ни странно, озеро не переполнялось, значит, вода куда-то уходила из него. Напор воды прямо на глазах ослабел и снова превратился в небольшой ручеек. Афры засуетились на берегу и вытащили что-то из воды. Это оказался наш мешок, выброшенный потоком. У дикарей снова началось совещание. Потом вождь, весь утыканный перьями, от чего очень походил на попугая, построил свое войско в колонну и увел по тропе в сторону болота, в котором я утопил покойников. Дождавшись, когда скроется из вида последний воин, я вернулся к шаку и Тузику. Вода в шахте понизилась до уровня сливной трубы, и мы могли выбираться на волю.
— Первый, ты прыгаешь вниз, затем я кидаю к тебе Тузика, а потом прыгаю сам. Ты понял?
— Да.
— Тогда вперед.
Шак солдатиком спрыгнул вниз, подняв фонтаны брызг, и через минуту уже сидел на карнизе, дожидаясь нас. Я взял упирающегося Тузика за шкирку и сбросил в люк. Щенок с визгом плюхнулся в воду и поплыл к Первому. Теперь наступила моя очередь. Прыгнул я, как и шак, солдатиком, только не стал сразу выныривать, а осмотрелся под водой. Шахта уходила далеко вниз, и дна видно не было. Из глубинного мрака, покачиваясь в воде, поднималась веревка, и я, ухватив ее, стал грести наверх. Первый помог мне вылезти из воды, и мы начали выбирать веревку. На другом ее конце оказался один из наших мешков. Моей радости не было предела. К этому мешку оказался привязан мой меч и колчан со стрелами. Стрелы высохнут, а лук мне шак новый выстругает.
Задерживаться в трубе было нельзя, нужно сматываться отсюда, пока не вернулись дикари. Сканирование афров поблизости не обнаружило, и мы спустились вниз по веревке. На берегу озера валялся выпотрошенный второй мешок, но его пришлось бросить, чтобы не оставлять следов своего пребывания. Мой отряд все дальше уходил от озера. Через два часа быстрой ходьбы скалы расступились, и мы побежали по лесу в сторону башни.
В лесу быстро темнеет, и заночевать нам пришлось в каком-то буреломе, подальше от тропы. Костер мы разжигать не стали и улеглись прямо на траву, согревая друг друга своими телами. Тузик служил мне в качестве подушки, и заснул я буквально в одно мгновение.
Утром мы разожгли костер, и Первый приготовил скудный завтрак из остатков продуктов, найденных в мешке. Снова начался многочасовой пробег по лесу. К полудню мы окончательно выдохлись и решили сделать привал. Есть было нечего, и Первый начал выстругивать новый лук, а я занялся ревизией размокших стрел. Тузик убежал обследовать округу, оставив нас одних.
Из тридцати стрел в порядок мне удалось привести только двенадцать, остальные требовали замены оперения. Для этого нужно подстрелить птицу, но без лука это было невозможно. Шаку для окончания работы над луком требовался по крайней мере еще один день. В это время из кустов появился довольный Тузик с самым настоящим земным кроликом в зубах. Этот малыш буквально спас нас от голода. Первый забрал у Тузика добычу, а я поцеловал охотника в нос. Радостный Тузик тут же снова унесся в кусты. Через два часа мы снова бежали по лесу, но уже сытые и полные сил. Тузик поймал еще одного кролика, и мы были обеспечены ужином.
Прошел еще один день нашего путешествия, и к полудню Первый доложил, что скоро мы доберемся до башни. Лес стал значительно реже, и в нем начали появляться большие поляны, заросшие кустарником. Мы стали передвигаться значительно осторожнее, но вокруг не было ни души, даже птицы не пели в кронах деревьев. Чувствовалось дыхание пустоши. Воздух стал намного суше, и трава на земле пожухла. Деревья уже практически исчезли, и нас окружали только колючие кусты. Мы пересекли заброшенную проселочную дорогу и вышли на большую поляну.
— Хозяин, здесь была стоянка, на которую тебя, раненого, привезли.
Мы осмотрели поляну и нашли только старые кострища и следы от давно проезжавших здесь телег. Ничего удивительного — с момента боя в пустоши прошло больше трех месяцев.
