Страницы жизни Ландау - страница 22
Немногим раньше Халатникова в Капичнике появился талантливый юноша Аркадий Мигдал. Он подошёл к Льву Давидовичу в перерыве между заседаниями выездной научной конференции и спросил, можно ли показать ему свои работы. Профессор приветливо смотрел на него:
– Приезжайте в Москву. Если вам негде остановиться, направляйтесь прямо ко мне. Буду очень рад.
Мигдал воспользовался приглашением. Работы его так понравились профессору, что он был освобождён от сдачи теоретического минимума и сразу зачислен в семинар.
Участников семинара год от году становилось всё больше: Я. А. Смородинский, которого Дау знал с юности, Л. П. Питаевский, И. Е. Дзялошинский, И. М. Шмушкевич, С. С. Гернштейн, А. А. Веденов… Всех не перечислишь.
Известность не изменила характера Дау. Любой мог поговорить, посоветоваться с ним. Невозможно было представить себе профессора Ландау важничающим.
Вскочив с постели, Дау стремился поскорее покончить со всеми утренними делами. Чисто выбритый, он садился к столу: в левой руке газета, в правой вилка или ложка. Утренние газеты просматривались очень внимательно, ничего интересного не пропускалось.
Вот он выходит из дому. На соседнем крыльце появляется жена Шальникова — Ольга Григорьевна. Поклонившись соседке, Дау спрашивает у неё, не проспал ли Шура. Не успевает Ольга Григорьевна ответить, как из подъезда выбегает Александр Иосифович, и друзья отправляются в институт. Дау очень любит Шуру и, говоря о нём, часто вспоминает четверостишие их однокурсницы Женечки Канегизер:
Не плечист, зато речист,
Сердцем нежен, духом чист.
Просто грех о нём злословить —
Шура Шальников.
Вот Ландау заглядывает в комнату теоретиков и останавливается в дверях. Увидел на столе Петра Леонидовича Капицы новый прибор:
– Какой красивый прибор!
Прибор его любимого цвета — красного.
Две молоденькие аспирантки с невероятно серьёзным видом что-то пишут. Дау подходит, секунду вникает в суть их работы и весело хмыкает.
– Лев Давидович, разве неправильно? — вспыхивают девушки.
– Учеба — любимое занятие женщины. Я не принадлежу к числу мужчин, которые сильный пол ставят выше слабого. Однако, если бы у меня было столько забот, сколько у вас, я бы никогда не стал физиком, — отвечает Дау и исчезает так же внезапно, как появился.
Аспирантки хохочут.
Во дворе Института физических проблем, прямо против окон жилого корпуса, устроены теннисные корты. Дау очень любит теннис. Чаще всего его партнер — Александр Шальников.
– Дау, а почему ты прижимаешь ракетку к плечу? — кричит он.
– А мне так удобнее, — невозмутимо отвечает Дау.
Низенький Шальников и высокий Дау — весьма живописная пара. Они беспрестанно друг над другом подшучивают. Это подшучиванье превратилось в своеобразную игру. Можно было удивляться их постоянной готовности парировать очередной выпад противника.
Однажды Ландау навестил старенький гимназический учитель. Лев Давидович с любовью смотрел на высокого старика со строгой белой бородкой. Учитель на радостях прослезился. Дау не знал, куда усадить гостя, он весь расплылся в улыбке, когда учитель, немного успокоившись, сказал:
– Лев Давидович, только теперь я могу честно сознаться, как я боялся тебя, то есть вас… — Ландау сделал рукой протестующий знак, — тебя спрашивать. Ведь я иногда не мог понять, как, каким способом ты решаешь задачи. Вот ученик был, так ученик…
1941 год. Война. Институт физических проблем эвакуировался в Казань. Вместе с коллегами профессор Ландау выполнял спецзадания. Может быть, он участвовал в создании знаменитой «катюши», сыгравшей славную роль в Великой Отечественной войне, или какого-либо другого вида оружия? Когда его спрашивали об этом, он только улыбался в ответ. «Ландау помог поднять советскую физику на невиданную высоту, и он был в значительной степени повинен в том потрясении, которое произошло в Соединённых Штатах, когда Россия стремительно обогнала всех в производстве водородной бомбы» — подобные заявления зарубежной прессы Ландау отказывался комментировать.
Позднее, в февральском номере американского журнала «Fortune» за 1957 год, появилась небольшая заметка:
