В чем же дело? Какова цена приведенным выше формулам и вообще рассуждениям о количестве денег в обращении?
Все эти формулы — средство кабинетного анализа некоторой условной экономики, в которой денежные средства функционируют "при прочих равных условиях". А в реальной хозяйственной жизни невозможно обеспечить условий лабораторного эксперимента. Денежное обращение неотделимо от товарооборота.
Заблаговременно перед денежной реформой 20-х годов была проведена единая система мер в сфере товарооборота, кредита и денежных средств. Не последнюю роль сыграло падение скорости обращения червонцев в сравнении с чрезвычайно высокой скоростью обращения обесценивавшихся совзнаков, которые никому не выгодно было держать па руках. Но все-таки падение скорости обращения было лишь побочным благоприятным результатом реформы. Главной мерой, обеспечившей ее успех, была стабилизация товарооборота, одним из показателей которой служило стихийное возрождение прямого товарообмена.
Какие же меры привели к стабильному товарообороту? Временно был приостановлен экспорт хлеба и организована так называемая товарная интервенция по продуктам рабочего питания (хлеб, мясо, сахар, жиры), принадлежащим госорганам и кооперации. Они выбрасывались на рынок в значительных количествах. Были понижены цены на хлопок, ткани, резину. Расширился импорт промышленного сырья. Специальной мерой служило маневрирование товарными массами, состоявшее в переброске товаров из одного района в другой для того, чтобы выровнять цены и не давать повода к спекуляции. Началась, с той же целью, регулярная публикация текущих цен розничной торговли.
Налаженный товарооборот в сочетании с мерами в сфере кредита и эмиссии привел к тому, что масса денег, находящихся в обращении, смогла увеличиться вчетверо без каких-либо инфляционных тенденций. Это один из многих примеров того, что не все просто с определением количества денег, требуемого для обращения, свидетельство их включенности в сеть социально-экономических отношений.
Монетаристы XX века, утверждая, что "М не определяется, оно определяет", прилагали поначалу максимум усилий, чтобы пробиться к рычагам государственно-монополистического финансового регулирования. Идеи их сверкали до тех пор, пока не находили отклика у менеджеров ведущих банков. Но стоило этим идеям пробиться в сферу практического применения, как они поблекли, тон обещаний, явно содержавшихся в теоретических построениях, стал предельно скромным, с оттенком игривого подтрунивания над собственными мыслями.
"Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить", — стал говорить М. Фридман, подразумевая, что можно предлагать деньги, но нельзя заставить брать их и вкладывать в инвестиции. И другой его афоризм: "Деньги регулируют экономику, как обезьяна — машину". Эти две аналогии между экономикой и фауной весьма характерны для неомонетаристской вульгаризации экономической жизни. Лошадь требует пастуха, да и обезьяну кто-то посадил за пульт управления. Шутки шутками, но мысль о возможности управления капиталистической экономикой в них есть.
Существуют и пока не опровергнуты три довода против того, чтобы считать количество денег в обращении экзогенным, то есть внешним, произвольно изменяемым экономическим параметром. Первый: предложение денег, если даже оно осознанно регулируется, входит составной частью в антикризисную политику и потому определяется капиталистическим циклом и, следовательно, не экзогенно. Второй: прежде чем оказать влияние на экономическое развитие, предложение денег должно преломиться сквозь призму распределения доходов. Поэтому не независим, по крайней мере, эффект изменений в предложении денег. И третий: неоднократно, и не в одной капиталистической стране, государственный аппарат отбрасывал идею поддержания в приемлемых пределах количества денег в обращении, поскольку на повестке дня оказывались более неотложные задачи.
