Подлежит определению
– Так что же было дальше? – спросил человек, сидевший рядом со мной. – После того, как вы снесли дискотечный зеркальный шар под вопли и визг как преподавательского состава, так и членов аккредитационной комиссии? После того, как выбежали и рухнули на автомобильной парковке? После того, как надругались над наивными ожиданиями своих коллег, рассчитывавших на мясо и овощи, и потопили попытку своего колледжа обновить аккредитацию? После того, как двое ваших друзей вышли наружу и обнаружили вас в крови и без сознания на асфальте? После того, как они внесли вас обратно в кафетерий, чтобы вы там проспали до следующего дня? После того, как все это произошло, – что же было потом?
– Потом был конец света.
Я посмотрел в окно автобуса. Мимо в последний раз проплывали бурые поля. Под нами мягко подрагивал автобус. Все было сухо, ярко и опустошенно. Все это теперь казалось безжизненно, как бессодержательная проза.
– Я не об этом, – сказал человек. – Я имел в виду – после того, как вы проснулись, что случилось? После того, как села пыль и уехали аккредиторы? После того, как женщина, которая когда-то мечтала стать историком, закончила подметать пол, – как оно все вышло?
– А, это…
Я виновато покачал головой.
– Ну, – сказал я. – Получив свое условное осуждение и, отработав, к удовлетворению судьи, на общественных работах, и когда наконец к растворению своему, едва пикнув, подошел семестр, – после того, как пришло и прошло все это, – я собрал в квартире свои пожитки и спустился по лестнице на эспланаду, где встретил доктора Фелча, Бесси и Рауля. Очень мило было с их стороны прийти меня проводить.
– Они встретили вас на эспланаде?
– Да. Рядом с моей квартирой. Встреча была душераздирающей. У меня на лице до сих пор царапины. Доктор Фелч пожал мне руку и пожелал всего хорошего. Бесси поцеловала в щеку и пожелала всего хорошего. Рауль велел мне носить наштанники в добром здравии и пожелал всего хорошего. Вы, может, даже заметили, что я и
