– Координатором особых проектов?
– Я буду правой рукой доктора Фелча…
Мужчины кивнули.
– …Буду вести процесс аккредитации колледжа…
Мужчины опять кивнули.
– …И помогать с ежегодной рождественской вечеринкой.
Тут они рассмеялись.
– А вот с этим – удачи вам! – сказали они.
Доктор Фелч продолжал:
– Ребята, о Чарли я вам рассказывал… с неожиданным ответом на вопрос про вздутую мошонку.
– Так это вы?! – сказали они и одобрительно захлопали меня по плечу.
Мы пили, а когда всё выпили, третий человек выставил еще по пиву и мы выпили еще. Пока сидели, беседа шла, куда полагается; время от времени мужчины поднимали головы посмотреть матч по старому телевизору, и после долгой перебежки от борьбы за мяч или важного перехвата защиты раздавался крик.
– Надеюсь, вы привезли с собой дождь, Чарли! – сказал один после дискуссии о засухе в области – засухи веков, как они ее называли, – и я им ответил, что вообще-то немного прихватил:
– Он в машине, у меня в чемодане.
Мужчины рассмеялись, и беседа вилась себе дальше. С любопытством, свойственным всем маленьким городкам, они расспрашивали меня о предыдущих работах и браках, о том, что привело меня обратно в Коровий Мык после стольких лет, – и я на них отвечал, как мог. Но главным образом – слушал, как эта троица обсуждает происходившее в городке и прочую сиюминутную болтовню, что в самой мимолетности своей также бесконечно вневременна. Страстно беседовали они о самых насущных политических вопросах Разъезда Коровий Мык, о том, как изменился городок за эти годы по сравнению с тем, каким они его знавали в молодости. С усталым смиреньем говорили о новых людях и их странных ухватках, о здешних старожилах, которых давненько не видали, – кто умер, кто уехал, а иные того и гляди переедут или помрут.
– Слыхали, сестра Мерны наконец-то дом свой продала? – спрашивал один.
– Да ну? – отвечал другой. – Та, что на «додже» ездит?
– Это ее другая сестра. У этой – «форд».
– Шестицилиндровый?
– Ну.
– С деревянной обшивкой по борту?
– Именно.
– И трубчатой рамой?
– Да.
– Знатная у нее трубчатая рама!..
И все мужчины согласно закивали.
– Ее будет не хватать, – сказали они и выпили в память о Мерне. И вновь беседа вилась, и вновь возвращалась к злободневным темам: переменам в политике Разъезда Коровий Мык, различным пошлинам, вызванным понаехавшими, и последними трудностями у множества их знакомых горожан, с кем они вместе росли.
– Но слыхал, другая сестра Мерны по-прежнему свой грузовик продать никак не может…
– Та, что на «додже» ездит?
– Точно.
– А какой она продает? Джип?
– Нет, «форд». Джип она уже продала.
– Да ну? И кто такой рыдван купит?
– Расти.
– Зачем это Расти джип? У него ж и так уже два грузовика!
– Нет у него двух. Его дочка месяц назад «шеви» разбила.
– Да ты что?
– Ну, девчонка в канаву заехала, когда домой с речки возвращалась как-то вечером.
– Одна?
– С дружком своим.
– Нехорошо это.
– Да уж куда хуже-то.
– Так у Расти, значит, один грузовик остался?
– Именно. Потому и купил у Мерны этот старый джип. И теперь у него опять два.
– Ну-у… вот сразу видно, насколько я тут от жизни отстал!..
– Да, дружище, тебе точно почаще надо б на улицу выходить!
Мы вчетвером пили дальше, и в какой-то момент двое мужчин отошли покидать дротики у стойки рядом с барменом, а доктор Фелч закурил еще одну сигарету, шестую.
– Ну, на дорожку… – сказал он и протянул банку в мою сторону; в металлической пепельнице теперь лежало семнадцать колечек. Я положил восемнадцатое. Доктор Фелч одобрительно кивнул, а потом сказал: – Отлично тут у вас все будет, Чарли. – Банку я держал в руке, словно она была хрупкой судьбой всего местного сообщества. – Только окажите мне одну любезность…
– Само собой, – сказал я.
– Не забывайте воспринимать нас всерьез.
– Прошу прощенья, мистер Фелч?
– Я вас сюда не просто так привез, Чарли. И поначалу мы к вам отнесемся с презумпцией невиновности – стиль у нас такой. Но не принимайте нас как должное. Такого здешняя публика не прощает.
(Я вдруг услышал голос своей жены – то, что она много раз говорила мне, пока мы были женаты. «Ты принимаешь меня как должное», – говорила она, выражаясь так или иначе. Но я, как обычно, отмахивался со смехом: «Это ровно то, что мне говорила моя предыдущая жена!» И затем: «Все вы, женщины, одинаковы!..»)
