Виктор, как обычно, выехал на засечки. Выехал пораньше, на лодке с подвесным мотором. Быстро установил инструмент. Насадил на колышек огромный брезентовый зонт, наклонил его так, чтобы он прикрывал от лучей и Витькину голову, и квадратный планшет на треноге.
С рулевым веслом-кормовиком в промерной лодке сидел Венька. По правому, высокому берегу со створными вешками ходили Настя и Асия. На левый — низкий и местами заболоченный — вышел Харитон. Его обычное место в лодке — наметчиком, но с утра он долго охал, жаловался на колотье в крыльцах — под лопатками, болезненно морщился. Пришлось уговорить шкипера денек понаметывать. Мартыныч на это сговорчивый, согласился сразу, да только наметчик из него уж не тот, не сравнишь с Харитоном. Тут десятнику равных нет, мало таких специалистов осталось: редко ведутся промеры вручную. Посмотришь — кожа да кости, а сила в руках имеется. И главное, есть у него чувство ритма: не опешит, не тычет наметкой как попало, но я паузы не затягивает. Промер от промера, точка от точки у него всегда на равных расстояниях. Об этом беспристрастно говорили засечки на планшете. В лодке он ведет себя деловито, без болтовни. Молча сверкает очками из-под надвинутого козырька фуражки, когда выкрикивает глубину, и косится при этом на Любу, ведущую записи в промерной книжке, да похлопывает себя по клеенчатому фартуку, помогая скатываться каплям воды.
Работа спорилась. На открытом месте тянул ветерок, он задувал Виктору под легкую рубашку, освежал лицо, отгонял комаров. Они не так сильно жалили открытую шею, осыпали руки, не лезли, как обычно, в самые глаза.
На двадцатом профиле, когда лодка была у левого берега, Виктор случайно поймал пересечением нитей в окуляре створную вешку Харитона. Машинально глянул на планшет. Срез линейки проходил заметно левее нужного пикета — отметки расстояния на магистрали. Или неправильно выставлена вешка, или он ненароком сбил планшет. Но рассуждать было некогда. С лодки давали уже пеструю отмашку — красным и белым флажками враз: «Внимание! Начинается новый заезд». Виктор решил засечь этот профиль как есть и прильнул к окуляру.
Он механически делал засечки, а сам все думал: что же могло произойти? После обеда он проверял установку инструмента — все было в норме. Что-то, видимо, намудрил Харитон.
Вот и следующий профиль. Слева, над низким кустарником, качнулась и встала вешка, заполоскал на ветру флажок. На противоположном берегу на нужном пикете такую же выставила Настя. Асия в створе этих двух вешек поставила третью, отнеся ее подальше от берега. Под яром над лодкой вскинулись крест-накрест два флажка. Виктор не отвечал. Он навел трубу на харитоновскую вешку. Кромка линейки снова прошла мимо заданного пикета. И тут Виктор вспомнил, что там, в кустах, болотина. Обойти ее никак нельзя. Они с Райханой, прокладывая магистраль, тянули мерную ленту среди мокрых кочек по колено в воде.
Под яром неистово размахивали флажками: «Ослеп, что ли? Или уснул?» Виктор в ответ несколько раз крутанул красным полотнищем: «Угомонитесь! Задержка». И бросился под берег к лодке.
Мотор завелся с первого рывка. Виктор дал газ и помчался напрямик, на харитоновскую веху.
Как он ни спешил, но, пока выдернул нос лодки на берег, пока продирался сквозь ивняк и мелкий ольховник по болотине, Харитон опередил его и уже топтался возле пикета, надсадно кхакая, всаживал гладкий шест поглубже.
— Ты куда вешки ставишь? — налетел на него Виктор.
— Как куда? На магиштраль. Вон как промок, — невинно ответил десятник и выставил ногу в раскисшем ботинке.
— Чего ж не разделся-то? — Виктор не скрывал ни своей иронии, ни неприязни к десятнику. Теперь он был абсолютно уверен, что, лишь услыхав звук мотора, Харитон поневоле полез в болото.
— А что мне раздеваться, я не девка, — прицепился тот к оговорке техника. — Оголятьшя не те годы. — Харитон нервно хихикнул и переступил с ноги на ногу.
Разом навалились комарье и мошка, нудно заныли в уши, полезли в глаза, в рот. Отмахиваясь от гнуса, Виктор огляделся. Чуть поодаль, метрах в пятнадцати-двадцати от магистрали, пологой подковой тянулась сухая гривка с низкорослым березняком. От нее в ржавой осоке просматривался чуть приметный след: только что прошел Харитон. Но Виктор понял, что десятника не возьмешь такой зыбкой уликой.
