— Что за фокусы, Штубер? — рука Беркута вновь лежала на рукоятке вальтера.
— Извините, господин оберштурмфюрер. Небольшой эксперимент. Вы утверждаете, что этот парень, — кивнул в сторону Мазовецкого, — ваш ординарец. Однако мне известно, что ординарец, настоящий ваш ординарец, с которым вы часто наведывались к Лесичу, удивительно похож на вас. По существу, это ваш двойник.
— Впервые слышу о каком-либо двойнике. Вас интересует мой ординарец? Он перед вами.
— Сомневаюсь в этом.
— Мы не в церкви, гауптштурмфюрер. К тому же партизанские командиры не имеют штатных ординарцев. Кому-кому, а вам следовало бы знать это.
— Еще раз простите, господин оберштурмфюрер, — спокойно усмехнулся Штубер. Здесь, во дворе, где было до полусотни его солдат, он чувствовал себя увереннее. — Есть еще одно обстоятельство, которое заставило меня прибегнуть к этому эксперименту. Поскольку ваш ординарец, или кто он там на самом деле, чрезвычайно похож на вас, интересно было выяснить, кто именно находится сейчас передо мной: Беркут или его двойник. Согласитесь, я должен знать это. Профессиональное любопытство.
— Думаете, мой ординарец не сумел бы блокировать удар этого неуклюжего болвана-фельдфебеля?
— Вы его недооцениваете, — примирительно проговорил Штубер. — Явно недооцениваете. Поверьте, этот человек много раз доказывал, что он гораздо изворотливее, чем кажется на первый взгляд. Да и удары были неплохие. Неожиданные, резкие. Как и ваша реакция, господин оберштурмфюрер. Согласитесь, что по отношению к Зебольду вы несправедливы. Так, интереса ради… Случалось вам посылать вместо себя ординарца? Так, для иллюзии вездесущности. Хотя бы на какую-нибудь незначительную операцию?
— До сих пор не приходилось. Но можете считать, что подали идею. Непременно воспользуюсь. Проводите-ка за ворота.
* * *
Убедившись, что встреча завершилась миролюбиво, уладилась мирно, Мазовецкий сказал на прощанье своему новому знакомому что-то шутливое и пошел за Беркутом и Штубером. У ворот он обогнал их и остановился за мостиком.
Машина ждала там, где ее оставили. Мимо нее как раз проходили солдаты Штубера, возвращающиеся из увольнения в город. На машину и ее водителя они не обратили никакого внимания, зато чинно козыряли беседующим неподалеку офицерам. Все четверо были навеселе, и Беркут заметил, с какой холодной яростью Штубер смотрел на них, когда те отдавали честь.
— Кстати, где мои люди? — Штубер протянул пачку папирос, но Беркут поблагодарил и отказался. — Те, что отвозили Лесича. Что с ними? Только честно. Может, они еще живы, в плену? Нужно ведь как-то объяснять наши потери и оправдывать их…
— Водитель — в машине. Отвезет нас в город и вернется, — больше ничего Беркут говорить не стал, и гауптштурмфюрер понял, что на двоих вояк его отряд все же уменьшился.
— Хорошо вам живется, — буркнул Штубер, доставая из кармана зажигалку. — У вас нет начальства и не перед кем отчитываться за каждого убитого и раненого. Люди приходят, погибают или разбегаются… Как там у вас говорят: «Бог дал — Бог взял»? И никакой дьявол вас не разжалует.
— Вот-вот, поплачьтесь партизану…
— Поверьте, это легче и приятнее, чем каяться в гестапо. Поэтому впредь прошу быть осмотрительнее. Во всяком случае, водитель и машина должны вернуться в крепость. Надеюсь, вы учтете и то, что мне несложно было поднять весь гарнизон, и сейчас разговор между нами носил бы более оживленный характер. О, нет, я не угрожаю. Просто констатирую факт.
— К этому времени мы уже навсегда замолчали бы.
— Вот именно… — пожал плечами гауптштурмфюрер. — Мы не должны забывать о безопасности и взаимных гарантиях. Как ни мудри — все сводится к одному: лучше вместе жить, чем вместе гнить. Когда собираетесь осчастливить нас очередным визитом?
— Через четыре дня.
— Это уже разговор… — кивнул Штубер. — Но условие: за эти дни вы не должны совершить ни одного нападения. Я и так веду себя с вами, словно заговорщик, неизвестно, кто кого здесь вербует…
— Не волнуйтесь, мы как раз собирались передохнуть.
— Вы немец? Немец, конечно.
— Мои предки — украинцы.
— Жаль, воюете вы, как настоящий тевтонец. Украинец, говорите… Что ж, великая славянская нация… Шевченко, Хмельницкий, Франко… Как видите, я немного знаком с вашей историей. И все-таки кто-то из ваших родителей наверняка происходит от немцев.
