Жрец обежал взглядом большую хижину. С одной стороны висел кожаный занавес, урывающих девочек-рабынь, которые прислуживали новой жене Хенгалла. Хирэк знал, что большие сокровища уже спрятаны внутри хижины — закопаны в полу, или спрятаны под кучей шкур. Хенгалл всегда был собирателем, и никогда — расточителем.
— Если ты будешь владеть этим золотом, — сказал Хирэк, — у тебя будут пытаться его отобрать. Это не обычное золото.
— Мы даже не знаем, из Сэрмэннина ли это золото, — неуверенно произнёс Хенгалл.
Сэрмэннин был страной Чужаков, расположенным много миль к западу, и в течение последних двух лун ходил слух, что люди Сэрмэннина лишились крупного сокровища.
— Сабан видел сокровище, — сказал Хирэк. — И это — золото Чужаков, а они поклоняются Слаолу, хотя и называют его другим именем.
Он замолчал, стараясь припомнить имя, но не вспомнил. Слаол был бог солнца, могущественный бог. И его власть оспаривалась Лаханной, богиней луны, и эти двое, когда-то бывшие возлюбленными, теперь были соперниками. Это было соперничество, которое имело влияние в Рэтэррине и делало любое решение мучительным, потому что обращение к одному богу вызывало возмущение другого. И задачей Хирэка было умилостивить всех богов, не только солнца и луны, но и ветра и земли, воздуха и деревьев, зверей и травы, папоротника и дождя, в общем, всех бесчисленных богов, духов и невидимых сил.
— Слаол послал нам золото, — Хирэк поднял маленький ромбик. — А золото — это металл Слаола, но ромб — символ Лаханны.
— Ты говоришь, что это золото принадлежит Лаханне?
Хирэк молчал некоторое время. Вождь ждал. Это было работой главного жреца — определять смысл необычных событий, хотя Хенгалл делал всё, что было в его силах, чтобы повернуть эти толкования на пользу племени.
— Слаол мог сохранить золото в Сэрмэннине, — наконец произнёс Хирэк, — но он этого не сделал. Поэтому именно их народ будет страдать от этой потери. Появление этого золота здесь не является плохим предзнаменованием.
— Хорошо, — проворчал Хенгалл.
— Но форма золота, — осторожно продолжил Хирэк, — говорит нам о том, что оно когда-то принадлежало Лаханне, и она пыталась вернуть его. Разве Сабан не говорил, что Чужак звал Санну?
— Говорил.
— А Санна почитает Лаханну выше всех богов, поэтому Слаол должно быть послал это нам на сохранение, чтобы она не достала. Но Лаханна ревнива, и она захочет что-нибудь от нас.
— Жертвоприношение? — с подозрением спросил Хенгалл.
Жрец кивнул, а вождь нахмурился, прикидывая в уме, сколько быков тот захочет заколоть в святилище Лаханны. Но Хирэк не предложил такое разорение имущества племени. Золото было очень ценным, его появление было необычным, и ответ на это должен быть щедрым.
— Богиня захочет душу, — сказал главный друид.
Хенгалл просиял, когда понял, что его стада в безопасности.
— Ты можешь взять этого глупого Камабана, — сказал вождь, имея в виду своего непризнанного среднего сына. — Пусть принесёт пользу, разбей ему череп.
Хирэк снова упал на корточки, его глаза были полуприкрыты.
— Он отмечен Лаханной, — тихо сказал он. Камабан появился на свет с отметиной в виде полумесяца на животе, а полумесяц, как и ромб, это очертания посвящённые луне.
— Лаханна может рассердиться, если мы убьём его.
— А может быть ей понравится его компания? — хитро предположил Хенгалл. — Может быть, она для этого пометила его? Чтобы он был отослан ей?
— Верно, — согласился Хирэк, и эта идея придала ему храбрости принять решение. — Мы оставим себе золото, и умилостивим Лаханну, отдав ей душу Камабана.
— Хорошо, — сказал Хенгалл. Он повернулся к кожаному занавесу и выкрикнул имя. Девочка-рабыня испуганно подползла к очагу. — Если я буду сражаться с Ленгаром завтра утром, — сказал он друиду, — я должен заиметь ещё одного сына сейчас.
Он указал рабыне на стопку шкур, которые были его постелью.
Главный жрец собрал детские косточки, и поторопился в свою хижину сквозь усиливающийся дождь, который смывал мел с его кожи.
Ветер продолжал бушевать. Молнии скользили к земле, делая мир то чёрным, как сажа, то белым как мел. Боги пронзительно кричали, а людям оставалось только сжиматься от страха.
