– О мой повелитель! – засуетились вокруг голоса.
И тут же заботливые руки подняли его, и помогли сесть, и насовали под спину подушек и валиков. В глазах плыло.
– О мой халиф, ты жив и в добром здравии!
«Убью, сука», – мрачно подумал аль-Амин. За «доброе здравие». Голова болела так, что глаза слезились.
– Где… – Язык еле ворочался во рту.
– Да, мой халиф?
Тьфу. Это он так теперь будет хрипеть, вместо того чтобы говорить? Вместо человеческих лиц вокруг все еще расплывался туман.
– Где…
– О мой халиф… Ой!
Удар кулака, видно, пришелся куда надо, потому что раб вякнул и замолчал. Туман вокруг него почтительно притих.
– Где…
Почтительное молчание.
Заливаясь слезами боли, аль-Амин потер виски. Собрался с волей. И все-таки выдавил из себя:
– Г…где… эта га…гадина?
Молчание.
– Гы… где?..
Голос все так же срывался, но его, похоже, поняли. Кто-то вкрадчиво – ага, явились, выкормыши гадские, – проговорил:
– Он… поблизости, мой повелитель.
Что?! В какой еще такой «поблизости»? Сейчас он покажет подлой твари такую поблизость!..
– Г-где?!..
– Они… доставили тебя сюда, о мой халиф. И вернулись.
«Они»? Какие еще «они»?
– О…они?..
В глазах прояснялось, и склоненная чалма с висящим кончиком белела все явственней и явственней.
– Они, мой халиф, – с нажимом повторил Джунайдов мюрид.
И поднял взгляд.
С мгновение посмотрев в спокойные холодные глаза, аль-Амин раздумал переспрашивать.
Конечно, они. Джинны. Джинны из-под скалы.
Мюрид тонко улыбнулся и снова почтительно опустил взгляд. И мягко добавил:
– Скорее всего, Тарик прибудет сразу в Фейсалу, о мой халиф. Завтра мы сможем тронуться в обратный путь.
Страх сменился жгучей яростью, словно забитый фонтан прорвало.
Ах, он «прибудет». Прибудет он. Он, Мухаммад, ему так прибудет, так прибудет… аль-Амина аж затрясло от злости.
Своевольная злобная сволочь, ни в грош его ни ставит. Небось с халифом Аммаром нерегиль бы такого себе не позволил! А над ним гадская тварь издевается! Ни поклона, ни приветствия! «Прочь!» Сверху плюнул и усвистел!
Но ничего, мы тебя проучим. Как следует проучим – будешь уважать меня и слушаться будешь, будешь-будешь, гадина…
Он, аль-Амин, читал «Путешествие на Запад» Яхьи ибн Саида. Читал-читал. «Сила Стража огромна. Но благодаря мудрости и справедливому устроению Всевышнего, милостивого, милосердного, мощь свирепого существа связывается единым словом эмира верующих. Однако халифу следует помнить наставления отцов и не натягивать веревку с излишней силой, дабы не возбуждать вражды и ненависти Стража…»
Ну-ну.
Впрочем, ладно. Месть могла подождать до Фейсалы. Ну а сейчас…
– Д-джа?..
Почтительное покашливание. Суки, якобы вы не понимаете, ну да.
– Джа…жамиль?..
Попробуйте только меня не понять, я вас…
И, тем не менее, ответом ему стало молчание. И покашливание.
Ах, так?!
– Гыы…где Джамиль, сс-су…суки?!
Джунайдов мюрид, не поднимая глаз, тихо ответил:
– О мой повелитель! Прости меня, ради Всевышнего, милостивого, милосердного, за дурную весть! Твой гулям, о мой халиф, по глупости и неразумию далеко отошел от лагеря и затерялся в скалах. Мы искали его все четыре дня, что ты провел под скалой, о мой повелитель, – но тщетно… Видно, такова его судьба и воля Всевышнего о его судьбе…
И юноша, а с ним все остальные провели ладонями по лицу и склонили головы.
Четыре дня? Он провел под скалой четыре дня? Да как это могло случиться? Он был на месте сегодня утром!..
На месте… постойте-ка… на месте… что там бормотали голоса в его сне? А может, это был не сон?!
«Вяжите его, крепче, крепче, рот заткните тоже, до места еще далеко…»… «он слабый, глупый, он может не выжить… зачем давать лишнего…»
У Мухаммада кровь отлила от лица, а ладони разом вспотели. Надеясь, что ужас не слишком отчетливо проступил у него в глазах, аль-Амин оглядел стоявших перед ним людей. Парсы. Сплошные парсы. И двое колдовских выкормышей страшного шейха. «Силат его не хотят…»
Ни одного верного человека. Он один в этом страшном лабиринте, окруженный жадными до смертной крови джиннами и ненавидящими своих завоевателей парсами. А верховодят всеми два ученика чародея, которые только что без сожаления скормили силат его бедного Джамиля.
