— Скипу двадцать пять, — наконец ответил Леон.
Оки зашли в кабинет Кевина Уайта. Тот смотрел из окна на речной траффик, а рядом с ним стоял Рэй. Когда Терри постучал в открытую дверь, оба одновременно обернулись. Уайт жестом пригласил их войти, Рэй улыбнулся, и Терри вспомнил последний раз, когда они были вместе все втроем, — прошлым вечером, прячась от Тедов в разрушенном здании. Словно целую вечность назад.
— Босс, мы втроем едем в госпиталь, — заявил Терри, — Мы должны навестить Скипа.
Уайт нетерпеливо покачал головой.
— Не волнуйтесь за Скипа. О нем есть кому позаботиться. С ним все будет в порядке. А нам предстоит важный выпуск.
— Важный выпуск? — воскликнул Терри. — Важный выпуск? Скип в больнице черт знает с чем, а вы говорите о важном выпуске?
Уайт молчал, глядя на них. Тишина заполнила кабинет. Когда он наконец заговорил, его голос был очень тихим:
— Вам, парни, не пора ли завязывать со своей любовью ко всему этому тинейджерскому бунтарству? — Он посмотрел на Терри так, словно тот кочегарил на Брайтон-бич в праздничный день в каком-то лохматом году. — Я слышал о фокусах, которые ты выделывал в гостинице «Бланш». — Под пристальным взглядом Уайта Терри опустил глаза и уставился на кончики ботинок. Он не выносил, когда Уайт на него злился. Но голос редактора смягчился. — В будущем не приноси свои личные проблемы на работу. Хорошо?
Терри кивнул.
— Хорошо.
Уайт посмотрел на Леона.
— Одному богу известно, где ты был прошлым вечером.
— Я ходил танцевать — рапортовал Леон, но это не вызвало у редактора улыбки.
— Посмотри на себя. — Уайт разочарованно покачал головой.
— Но я думал, нам полагается быть сумасбродными и распущенными! Мы же рок-н-ролльная газета, — запротестовал Леон и почувствовал, как дух противоречия набирает обороты. — Я думал, думал, что в этом вся суть!
Терри заметил, что на столе Уайта были разложены фотографии молодого Элвиса Пресли. И впервые в жизни понял, что Элвис был великолепен.
— Ты думаешь, в этом вся суть, Леон? Приходить на работу в таком виде, будто всю ночь тебя таскали кошки по помойкам? Не спорю, возможно, когда-то и было так. Возможно, рок-н-ролл предполагал молодость и безрассудство — когда-то. Но посмотрите на себя! Для вас это стало оправданием, отговоркой, чтобы никогда не взрослеть!
— А как же анархия? — спросил Леон.
— Да, — поддакнул Терри, желая поддержать друга и рискуя навлечь на себя гнев редактора. — Я думал, анархия — это модно?
Но Уайт только улыбнулся.
— Не смешите меня! Если бы Джонни Роттен был настоящим анархистом, он бы сейчас сидел на заднице в пабе в Финсбери-парк и сосал палец. Он бы не подписал контракт с Ричардом Брэнсоном. — Редактор устало покачал головой. Ему почти стукнуло тридцать, и вся эта чушь ему порядком надоела. Он явно устал с ними спорить. — Вы, парни, должны решить: либо вы серьезно относитесь к тому, чем мы здесь занимаемся, либо вы просто развеселые дилетанты-любители. Потому что нет больше места дилетантам в музыкальной индустрии. Если это ваш выбор, идите пишите брошюры.
— Босс, вы говорите как какой-нибудь прожженный бизнесмен, — тихо сказал Леон. Он не хотел скандалить с Уайтом. Он любил его. — Но я знаю, что для вас все это значит гораздо больше. Я знаю, что вы любите музыку. Любите «Газету». Я знаю, что это так. — Леон триумфально улыбнулся. — Вы такой же, как и мы.
— Времена меняются, — произнес Уайт, и Терри подумал, что редактор выглядит более уставшим, чем любой из них. — Мы уже не какая-нибудь подпольная газетенка. Это бизнес. У нас есть рекламодатели, руководство, подписчики — вся эта взрослая дрянь. Они приходили сюда вчера вечером — треклятые костюмы — жаловались на наркотики, на громкую музыку, на всех этих журналистов, разгуливающих по офису в таком виде, словно они из какой-нибудь рок-группы. На вас жаловались. Нет такой вещи, как независимый фестиваль. Больше нет. Вот почему, когда Скип поправится, ему придется взять длительный отпуск.
Друзья были просто ошеломлены.
— Скип не вернется? — спросил Терри.
— Скипу нужен отдых. Долгий отдых.
Терри с Леоном переглянулись. Рэй уронил волосы на глаза.
