Леон полагал, что современное правительство было бесполезным сейчас и будет бесполезным всегда. Он считал, что битва за будущее человечества свершится на улицах города.
Но, вцепившись в свой бутерброд с ветчиной, Леон внезапно узрел альтернативное будущее в параллельной вселенной, где ведущий политик говорил стране именно то, что страна хотела услышать, — об иммиграции, союзах, законности и порядке, подсчете пенни и сетчатых занавесках.
Никаких тебе вопящих скинхедов, зиг-хайлей и нацистских грез. Ничего столь возмутительного и непримиримого. Просто основное течение иного типа, подминающего все и вся. Леон мог поспорить, что и папа Руби был бы рад подписаться под обладательницей голоса, который был одновременно льстивым и искренним, голоса, который, казалось, был просто создан для того, чтобы обращаться к стране. И как же Леон этого не предвидел? Как же он мог быть настолько слеп? И вот тут-то у Леона появился лишний повод для беспокойства. Потому что в кафе вошел Джуниор, а за ним — его пособники.
В лучах утреннего света Дэгенхэмские Псы являли собой гротескное зрелище. Грубый самодельный пирсинг — все эти булавки, торчащие в носу, губах и щеках, целый ассортимент пятен от пива, кровавых клякс и комков грязи на их безрукавках и смазанный макияж на глазах. В ослепляющем свете раннего утра татуировка под правым глазом Джуниора выглядела так, словно ее нарисовала мартышка раскаленным железом.
Кафе было заполнено строителями — они набивали животы плотным завтраком перед тем, как отправиться на работу. Крепкие мужики, которые могли позволить себе поржать над фриками, в последнее время разгуливающими по улицам города. Но даже строители уткнулись в свои яичницы и зарылись носами в бульварные газетенки, когда на пороге появились Дэгенхэмские Псы.
— Мне не нужны проблемы, — заявил толстый фанат Мэгги Тэтчер за прилавком, и это прозвучало как угроза бармена в «Вестерн уорлд».
— На улицу, — приказал Джуниор.
Леон медленно поднялся со стула, оставив нетронутым бутерброд с ветчиной, и вышел за ними из кафе. Никто не осмелился даже взглянуть на него. Проклятый человек.
На улице Джуниор развернулся к Леону лицом. Псы толпились по левую руку от него, Псы выстраивались по правую — кошмарное братство уродов, заклятых врагов металлоискателей. Джуниор обхватил Леона руками за голову, почти любяще, а затем схватил его за уши. Затем ударил его лицом в лобовое стекло стоящей поблизости машины. Шок был сильнее боли, хотя боль, казалось, росла с каждой секундой. Вероятно, у Леона был разодран лоб, и что-то теплое и влажное стекало по его бровям. Когда голову Леона выдернули обратно, он увидел, что его физиономия впечаталась в стекло весьма красивого автомобиля — золотистого хромированного «бьюика» с хвостовым акульим оперением и пестрым черно-белым салоном. Как из песни Бадди Холли, подумал он. Такой автомобиль мог купить Элвис с первого гонорара, полученного им от Сэма Филлипса. У Леона было такое ощущение, словно какая-нибудь кобыла лягнула его в голову копытом.
— Вы меня забавляете, — процедил Джуниор, все еще сжимая уши Леона. — Все вы, вшивые интеллигенты из «Газеты». Бунтари-кастраты! Значит, у меня нет яиц, так ты полагаешь?
— Я выражался метафорически, — выдохнул Леон. Боль, невероятная и все усиливающаяся боль осложняла мысленный процесс.
Джуниор не выглядел убежденным.
— Считаешь, ты можешь говорить все, что тебе вздумается, и возмездия не будет? Ты считаешь, что это некий студенческий дискуссионный клуб? Ты считаешь…
Из ниоткуда раздался писклявый голос:
— Ты считаешь, это твоя машина, приятель?
Джуниор повернулся к говорящему, не ослабляя хватку на ушах Леона. Перед ними стоял самый огромный Тед из всех, которых когда-либо видел Леон. У Леона отвисла челюсть. Он узнал его. Это был сам Титч, гигантский зверь среди тедди-боев.
Титча окружал десяток его племенных собратьев с жирными зачесами на головах — молодые свирепые Теды в самом расцвете сил. Все как один, они примерялись к Псам.
— Что? — Джуниор был сбит с толку.
У Титча был на удивление мягкий голос. Как у Элвиса, поющего один из своих благочестивых гимнов, подумал Леон. Как в «Будет мир в долине», вероятно.
