Печальные глаза Оливии смотрели, как ее подруга рушится на части.
- Я, не знаю, что сказать, Эмили. Я бы хотела забрать эту боль у тебя.
Не моргая, Эмили потянулась и взяла руку Оливию в свою. Она была благодарна, что она у нее есть. Две подруги делили несколько минут, не говоря и слова, понимая, что ничего и не могло быть сказано.
Вставая, Эмили грустно улыбнулась и торопливо вытерла слезы с обоих щек. Она обняла Оливию и побрела в ванную. Она была истощена – не только психически, но и физически. Работая три двойные смены подряд за последние несколько дней, она с нетерпением ждала расслабляющего вечера с Дилланом на диване. Направляясь в душ, она попыталась очистить свой разум от всего, что было связано с мамой. Это было трудно, но, тем не менее, она это сделала. Выйдя, она скользнула в удобную пижаму, и села на диван с бокалом столь необходимого вина.
Через некоторое время, Оливия зашла в зал, одетая в красное летнее платье с заколотыми волосами до плеч и с клатчем в руках.
Она посмотрела на Эмили с надеждой.
- Давай выйдем со мной и Тиной сегодня вечером. Надо поднять тебе настроение.
Улыбнувшись Оливии, Эмили подумала о новой любви ее подружки, Тина Рид, двадцатичетырехлетняя выпускница Колумбийского университета. В прошлом Оливия обожглась слишком много раз, и поклялась не встречаться с мужчинами, решив, что женщины могут удовлетворить ее лучше.
Вздохнув, Эмили провела рукой по волосам.
- Я просто хочу расслабиться сегодня ночью, - она взяла бутылку красного вина и улыбнулась. - Я планирую это выпить до дна.
Оливия поцеловала макушку ее головы.
- Хорошо, но, если по какой-нибудь причине, ты передумаешь - просто позвони мне.
Эмили кивнула, и Оливия вышла за дверь.
Взглянув на часы, Эмили заметила, что было уже пятнадцать минут десятого. Понимая, что Диллан должен быть уже здесь, она гадала о том, что еще одна вечерняя встреча задержала его. Ее мысли не ушли слишком далеко, когда зазвонил телефон через полчаса. Это был Диллан, звонивший сообщить, что он отмечает новую сделку в клубе Сохо. Он настаивал, что она должна с ним встретиться там. Эмили пыталась возразить, о том, что была истощена и уже готовилась ко сну, но он не смягчился, его разочарование было слышно в телефоне. Выпустив вздох, Эмили поддалась его требованиям и заставила себя пойти в комнату и приготовиться к вечеру, несмотря на ее эмоциональное и физическое состояние.
«Это не может быть она!» Гэвин подумал про себя, всматриваясь через тускло освещенный клуб. Он потер лицо ладонью, смотря в ее сторону. И все-таки это была она. Молли – официантка, которая так и не позвонила ему. Молли – официантка, которая выпустила наружу все чувства, все фибры и все мужские инстинкты в его теле. Гэвин смотрел, как она перемещается по клубу, продвигаясь через бесконечные тела, прижимающиеся к ней.
Его глаза смаковали ее длинные каштановые волосы, которые рассыпались по ее плечам в узком черном платье длиною чуть выше колен. Идеальная ложбинка между грудями и шея сожгли его разум, пробуждая явное первобытное желание овладеть ею. Его глаза пожирали ее ноги – гладкие, длинные стройные, которые были одеты в черные шпильки. Проведя руками по волосам, Гэвин не мог не почувствовать оживление в его сердце, когда она подошла.
Он хотел подойти к ней, поговорить с ней, вздохнуть ее запах, но деликатный кашель Диллана и он неохотно отвел от нее взгляд.
- Я вижу, ты смотришь, Блейк, но она моя, - заметил Диллан, кривая улыбка появилась на его губах.
Рот Гэвина приоткрылся, как если бы он хотел что-то сказать, но ничего не вышло. Его голубые глаза повернулись к прекрасной женщине, которая вторглась в его мир несколько дней назад, а затем вернулись к Диллану.
- Подожди, так это…Эмили? - спросил Гэвин, очевидное замешательство появилось на его лице.
- Да, чувак. Я говорил тебе, что она чертовски великолепна, - Диллан жестом показал Эмили поторопиться, где она казалось, была заморожена и приросла к одному месту в нескольких футах.
Гэвин сделал большой глоток пива, у него сформировался комок в горле, когда он отошел от бара. Он не смог отвести взгляд и поддерживал зрительный контакт с женщиной, которую его друг объявил своей.
