Пэриш нагнулся, подхватил четырехлетнюю малышку на одно колено, семилетнюю - на другое. Две старшие стояли по сторонам, обняв его за плечи, ловя каждое его слово. Джина понимала эту их нужду в физическом контакте с Пэришем: его сила и спокойствие придавали уверенность, что все будет в порядке просто потому, что он здесь. Она вздохнула. Хладнокровие, уверенность и стойкость она пыталась развивать в себе уже много лет, и ей хотелось верить, что она в этом преуспела.
И тут Джина осознала, что, при всем своем терпении и любви к детям, Пэриш выглядит даже более утомленным, чем она сама; эгоистично с ее стороны жалеть себя и сваливать на него всю ответственность, когда он едва на ногах держится.
Увлеченный детской болтовней, еще не пришедший в себя после событий этого дня, не говоря уж о том изумлении, какое он испытал, застав Джину все еще в Мелагре, Пэриш был захвачен врасплох, когда ему в руку сунули банку холодного пива.
- Ну-ка, парочка, - Джина решительно забрала младшую с его колен, пусть Пэриш выпьет пива, а вам я приготовлю ванну. Кайли и Кейли, - не обращая внимания на хныкание, она собирала младшую пару в ванную, накрывайте на стол. У меня сварены спагетти. Пока они горячие, положите их на блюдо и подайте Пэришу. И заварите чай.
- Хорошо, - отозвалась Кейли, а Кайли без возражений направилась к столу.
Удивленный авторитетно-родительским тоном Джины и послушанием двенадцатилетней Кайли, Пэриш поставил на пол Кали, не желавшую отпускать его шею:
- Слышала, что сказала Джина? Иди купаться и готовиться ко сну.
- А ты уложишь меня, Пэриш? Пожалуйста! Раз мамочки и папочки нету!
Отведя взгляд от опять повлажневших детских глаз, он посмотрел Джине прямо в лицо. У нее тоже подозрительно блестели глаза, и ему сразу стало ясно, что если он немедленно не притянет ее в свои объятия, то или удушит любого, кто попытается помешать этому, или задохнется от чувств сам.
- Мы поговорим позже, - сказала Джина, словно прочтя его мысли. - Детям нужно в постель.
Взглянув в несчастное личико девчушки, он успокаивающе стиснул ее ручонку:
- Конечно, я уложу тебя, принцесса, - и поцеловал ее в лоб. - Позови меня, когда будешь готова.
Минут через сорок, когда Джина появилась снова, Пэриш, уже прикончивший пиво и вторую порцию спагетти, помогал старшим девочкам мыть посуду. Из их рассказов он понял, что Джина справилась со всем просто замечательно.
- Пэриш, маленькие хотят, чтобы ты уложил их.
- Приятно слышать. Тебя так долго не было, что мы уж подумали, не утонули ли вы там все или просто не хотите помогать нам с тарелками.
В данных обстоятельствах шутка была не слишком удачной, но, бросив беспокойный взгляд на девочек, Джина убедилась, что они улыбаются.
- Пэриш позвонил в больницу, - сообщила Кайли, - они положили маму на сохранение.
- Ужасно! - вырвалось у Джины, потом до нее дошло, что так ничего и не сказано о Расти.
- А папа чувствует себя настолько хорошо, насколько возможно в его положении. Больше они нам ничего не сказали.
- Тебе сказали все, что тебе следует знать, так что марш мыться, скомандовал Пэриш, послав Джине быстрый взгляд и едва заметно мотнув головой.
Она потянулась за чайником.
- Вы, девочки, идите в ванную, а я приготовлю кофе. Или ты хочешь чаю, Пэриш?
Он не откликнулся, и это заставило ее повернуть к нему голову. Пэриш смотрел на нее со странным выражением замешательства, удовольствия и огорчения. Потом он улыбнулся мягко и ласково, и ей показалось - такая улыбка способна искоренить все мировое зло.
- Конечно, - ответил он. - Неси это на веранду. Я скоро приду.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Джина изучала вышку со спутниковой антенной, так необходимой детям Харрингтонов - ведь телевидение было для них окном в большой мир, пока им неизвестный. Удивительно, как могла Линн решиться поднимать семью в такой глуши? Как не побоялась обзаводиться детьми в такой дали от современно оборудованной больницы?
Она не обернулась на звук открывшейся сзади двери и на звон шпор в направлении стола, на котором она поставила кофе и шоколадные бисквиты. Хотя сердце, как всегда, когда Пэриш был рядом, мгновенно подпрыгнуло. Любовь! Вот причина! Она знала это. И еще знала, что нет средств излечения от нее; события сегодняшнего дня еще более высветили всю безнадежность этой любви.
