- Черт побери, Джина, - произнес он сквозь зубы, - ты собираешься что-нибудь сказать? Сделай что-нибудь, хоть засмейся! Подтверди, в конце концов, что ты меня слышала.
- Я... я слышала, - отозвалась она дрожащим шепотом.
- И?.. - подтолкнул он с замиранием сердца.
- И... и... я тоже люблю тебя, Пэриш... - (Он схватился за стояк, потому что чуть не упал от облегчения.) - Но это... ничего не меняет.
Он радостно засмеялся и, одним прыжком оказавшись около нее, схватил ее за плечи:
- Как это "не меняет", черт возьми! Она покачала головой:
- Нет, Пэриш, я все равно уеду.
- Ради Бога, почему?
- Потому, - дрожащие руки гладили его лицо, - что твои мечты - это мои ночные кошмары.
- Ох, любимая, - он прижал ее к себе, - я понятия не имею, о чем ты говоришь, почему ты плачешь. Но мы сделаем все, чтобы избавиться от этого, клянусь, родная, мы сделаем все!
Больше всего на свете Джина хотела бы в это верить, но не верила. Покачав головой, она вырвалась из его рук и закуталась в плед, но холод был внутри нее самой.
- Джина...
Растерянность в его голосе почти разорвала ей сердце, хотя как это могло быть, если оно уже было разбито.
- Пэриш, ты говорил, что Мелагра - твоя мечта, какой бы тяжелой ни была на ней жизнь.
- Да, и что? И ты могла бы участвовать в ней. Я хочу этого больше всего.
- Но не больше собственной мечты. Недостаточно, чтобы отказаться от нее. - Она выслушала его проклятья почти с улыбкой. - Успокойся, Пэриш, сказала она ласково, - я не прошу тебя сделать это. Я не верю людям, приносящим самую суть свою на алтарь любви.
- Подразумевается, - выдавил он, - что с тобой произошло бы именно это, если бы я попросил тебя остаться.
- Нет, это то, о чем просила бы тебя я, если бы осталась, - поправила она мягко. - Прекрасно верить, что любовь преодолеет все, но, Пэриш, я по собственному опыту знаю, что это не так.
Он снова разразился проклятиями:
- Ты думаешь, если кто-то причинил тебе зло, то и я способен на это?
- Неумышленно. - Она замолчала, чтобы совладать с собой. - К несчастью, я из тех, кто готов держать руку над пламенем и терпеть, вот почему я поклялась не играть со спичками.
- Боже всемогущий, Джина! - Пэриш обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. - Я люблю тебя! Бросишь ты говорить ерунду и скажешь, наконец, в чем суть?
- Суть в том... - Она опять умолкла. Ей хотелось упасть в его объятия, но в глубине души она знала, что это сделает ее отъезд невозможным. - Суть в том... - Она прерывисто вздохнула. - Я очень люблю тебя, Пэриш Данфорд, но не смогу быть счастлива с тобой. Я не могу остаться. И не проси меня больше.
Джина вырвалась и убежала в дом и только тут дала волю слезам.
Прошло несколько минут, и она услышала, как завелся мотор "уты". И тогда она заплакала громко, в голос.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Шесть дней спустя упакованные вещи Джины стояли возле дверей спальни. Снэйк должен был отвезти ее на взлетную полосу, а Пэриш договорился с Роном Гэлбрайтом, что тот на своем самолете доставит ее в Маунт-Айзу к сиднейскому рейсу. Об этом сообщила ей Линн; Пэриш с той самой ночи на веранде встреч с ней не искал.
Джина вздохнула и в последний раз оглядела комнату. Странно, но теперь она не казалась ей спартанской. Точнее, существовала некая причина, по которой Джине печально было покидать ее.
Вот именно, некая причина, подумала она. Она не чувствовала печали, несчастье - вот что отныне будет в ее сердце. Джина бросилась на кровать. Гордиться своею решимостью или стыдиться ее? Наверно, она давно знала, что полюбила Пэриша, но боялась этим признанием усилить свою боль. Ведь произнесенное вслух игнорировать труднее. Она сама призналась Пэри-шу в любви и никогда не сможет забыть, как он сказал, что любит ее!
О Господи, она не собиралась снова плакать. Нет, нет! Она приняла решение и должна выполнить его!
- И выполню! - Джина пихнула подушку. - Выполню! Выполню! - Но ее клятве мешала память. Гулкая память! Вот так она и сидела, комкая покрывало, воображая одно, но смутно надеясь на другое.
- Джина, это Пэриш! Если ты там, подними трубку!
