- Нет проблем!
- Отлично, тогда ожидайте в офисе, когда я вернусь.
Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь остроумное, но все испарилось из ее головы, когда она словно бы ощутила пальцами его грубую небритую щеку... потом щекой... потом...
- Некоторые из нас не могут позволить себе такую роскошь, как перерыв на ленч.
Резкость его тона потрясла ее.
- Я должен идти, - сказал он, отъезжая. - Постарайтесь и вы не слишком затягивать свою работу.
- А вы постарайтесь не упасть с лошади, - буркнула она ему вслед. Грохнувшись с такой высоты, Пэриш Данфорд, вы оставите воронку размером с ваше "я"!
К тому времени, когда животные в загоне успокоились, Пэриш был единственным человеком, жалеющим, что дело подошло к концу. Пока остальные охотно делились планами на следующие четыре дня, он обдумывал возможность оттянуть свое возвращение в усадьбу.
Было, конечно, не слишком прилично устраивать Джине разнос, но он поступил так под влиянием минуты, чтобы показать, что и он может быть таким же деловым в их отношениях, как она. Впрочем, эти деловые отношения 4-1411 были нужнее ему, поскольку он явно более заинтересован в программисте, чем в компьютере. Впервые в жизни, сидя на коне, он избегал на кого-то смотреть, потому что ее присутствие делало седло жарким и неудобным.
- Эй, Пэриш, ты куда? - крикнул Расти, увидев, что тот направился не к дому.
- В омут.
Расти знал установившуюся за пятнадцать лет практику Пэриша: сразу после ревизии - пиво, душ, сон. Единственное, что могло меняться, длительность сна. А потому подобная измена традициям была еще более неожиданной, чем объявленное намерение. То, что Пэриш после недельного мытья в ручье, где не то что от мыла, но и от шампуня не добьешься приличной пены, собирается идти плавать, могло бы заставить Расти не только разинуть рот от удивления, но и позвать людей в белых халатах. Если бы еще он знал, что Пэриш решил прогуляться полтора километра, вместо того чтобы поехать туда верхом или взять одну из машин станции, то пристрелил бы его на месте, просто чтобы уберечь окружающих от сумасшедшего.
Впрочем, пусть лучше Расти думает, что он потерял рассудок, чем рисковать ради пива и душа остатками здравомыслия, которые у него еще сохранились. Ведь если бы ему захотелось по привычке воспользоваться холодильником, пришлось бы раза два-три пройти мимо офиса. Мимо женщины, обладать которой он желал со страстью, сводившей на нет все его самообладание.
Лучше помедлить. Сейчас было бы чертовски трудно сохранять благоразумие, когда его основной инстинкт требовал прижать Джину Пет-рочелли к стене и целовать ее до бесчувствия.
Любому пришедшему в офис показалось бы, что Джина безжалостна к компьютеру, имеющему дело с отчетами Мелагры. Она метала смертоносные бомбы в чуждое создание, растворявшееся в темно-зеленой луже, прежде чем исчезнуть с экрана. Но оно продолжало возникать снова и снова, чтобы отвлекать Джину от ее галактической миссии. Это было цепкое и раздражающее создание. Она сканировала экран в ожидании его ненавистного возврата, когда услышала стук двери черного хода. Ее рука сразу замерла на клавиатуре.
Но шпоры прозвякали мимо. Символично, что в этот момент чужестранец украдкой снова появился и убрал ее космический корабль с компьютеризованной планеты.
"Неудачница! Хочешь сыграть снова?" - спросило ухмыляющееся существо через пузырь надписи.
- Похоже, мне нужен ты и твой человеческий аналог, - пробормотала она, нажимая клавишу выхода из игры. Ловкими пальчиками она, поколдовав, вызвала программу Мелагры. Ей не нужно было отрываться от экрана, чтобы понять, что Пэриш подпирает косяк входной двери, - ее реакция подтверждала его близость. Чтобы проигнорировать свое глупое и безответственное тело, она равнодушно спросила:
- Так вы вернулись?
- Кажется, вы обладаете не только кукольным личиком!
Она свирепо обернулась на насмешливый голос и... едва не задохнулась. Она не знала, чего в ее реакции было больше: благоговения, потрясения или очарованности.
Пэриш без рубашки демонстрировал самую совершенную мускулатуру, какую она когда-либо видела на вклейках журналов или на рекламе джинсов. В самом деле, фотоаппарат мог стать средством запуска его новой карьеры в качестве мужской модели. А если судить по ее собственному сердцу, столь мощное воздействие привело бы к остановке сердца у миллионов женщин.
