- Похоже, на это уйдет уйма времени. А я уже объяснял, что у меня...
- ...что у вас нет времени. Я поняла, спасибо! Проклятье! А вы не можете идти помедленнее? Силы небесные, я же не скаковая лошадь!
- К сожалению, даже не ломовая.
- Простите?
Вместо объяснений Пэриш тряхнул головой:
- Вы что, не взяли даже пары теннисных туфель?
- Не смешите! С этим нарядом не носят теннисных туфель!
- Желание и дальше тратить впустую мое время...
- Я не желаю тратить ничье время! Если вы оставите документацию, я займусь ею, пока вы отсутствуете. Если мне нужно будет что-нибудь прояснить, я проконсультируюсь у вас, когда вам будет удобно. Довольны?
- Итак, вы желаете работать над тем, что подходит мне?
- Да.
- И то, что потребуется обсудить со мной, будет обсуждаться в удобное для меня время?
- Да.
- Даже если при этом вам придется есть тогда же, когда и я?
- Да. Я счастлива, что удалось согласовать свой режим питания с вашим! Я даже вопросы буду задавать так, чтобы вы могли отвечать между двумя глотками!
Он усмехнулся:
- Звучит не очень радостно.
- Да что вы! Поверьте, меня переполняет энтузиазм! Я не испытывала ничего подобного с тех пор, как доктор пообещал, что, перед тем как вправить мне вывихнутое плечо, он сделает анестезию.
- Смотрите под ноги. Каким образом вы вывихнули плечо?
- Делала "колесо".
- С вашим чувством юмора наши застолья превратятся в регулярные шоу. Он открыл входную дверь и ввел ее в темную кухню. - Вы будете утром завтракать?
- Буду. - Она старалась не замечать, как запрыгало ее сердце, когда он вошел вслед за ней. - В какое время вы завтракаете?
Вспыхнула лампа, и она не знала, от чего ослепла больше - от внезапного света или от его усмешки.
- В пять утра, ровно. - Его палец мягко поднял ее подбородок, чтобы закрыть разинутый рот. - Доброй ночи, Джина.
ГЛАВА ПЯТАЯ
- Доброе утро, Джина! Хорошо спали?
- Нет. Здесь так неспокойно, что уснуть невозможно. - Она открыла буфет, прищурившись, заглянула туда и захлопнула дверцы.
- Что, визг тормозов, вопли сирен?
- Да! - Еще две дверцы буфета подверглись той же операции. - Где эта чертова кофеварка?
- Нету.
Пэриш достаточно хорошо читал по губам и примерно догадался, каков был ее ответ.
- За третьей справа от вас дверцей есть растворимый кофе.
- Ненавижу растворимый кофе.
- Могу заварить чай, если устроит.
Она сделала гримасу, фыркнула и открыла третью дверцу справа.
Джина только что поднялась с постели. На ней был тот же туго подпоясанный халат, что и в ту ночь, когда он подобрал ее на взлетной полосе, и весь ее облик никак не вязался с доносившимся сюда мычанием коров: даже полусонная, с растрепанными волосами, она сохраняла удивительную элегантность.
Тяжело опустившись на стул против него, Джина с такой сонной грацией занялась расчесыванием волос, что Пэриш едва не застонал. Чтобы справиться с собой, он занялся тостами и яичницей на своей тарелке:
- Я смотрю, вы не ранняя пташка. - Но ведь еще не утро.
- Если солнце встало, уже утро.
- Но еще темно.
- Светает. Постойте на веранде, посмотрите на восток, и вы увидите самый красивый восход на свете.
- Я едва сижу на стуле, едва вижу свой кофе. Не издевайтесь надо мной.
Она протянула руку за хлебом, и глубокий вырез ее халата приоткрылся, поддразнивая уголком гладкой оливковой кожи. Это ты издеваешься, подумал Пэриш, чувствуя себя несчастным.
- Не уверен, что вам понравился завтрак, - сказал он, увидев на ее тарелке два сиротливых кусочка хлеба. - Если вы любите каши, я могу принести крупу со склада фермы, но в холодильнике есть яйца, колбаса и бифштексы. Не стесняйтесь.
- Все хорошо. Спасибо.
Она погрузила хлеб в молоко, потом разломала его ложкой. Он обратил внимание на ее изящную руку с длинными пальцами и покрытыми лаком ногтями и подумал, что если ее руки так мягки, как выглядят, то остальная ее кожа как шелк...
- Фу! Гадость! - Она выплюнула кусок хлеба в тарелку.
- Хлеб?
- Молоко!
Расти принес его только десять минут назад.
- А я говорю, оно свернулось!
- Коров на ферме только что доили, оно не успело свернуться.
- Это надоили у коровы?!
