Как лугом, потонувшим в майском солнце,
Шли в школу дети. Четверо мальчишек
И с ними рядом девочка одна.
Ее опрятный фартучек так ярко
(Как бы большая свежая ромашка)
Светился средь весенней желтизны!
И вот они обидели ромашку,
Забрызгали ее водой из лужи,
Наляпали на фартук грязных пятен
И довели до горьких-горьких слез.
Она от них отстала, повернулась
И потихоньку побрела домой.
Светило солнце. Жаворонки пели.
Земля дышала утренним теплом.
Но шла девчонка, солнышка не видя,
Не слыша пенья жаворонка в небе,
Тепла земли не чувствуя на коже,
Добра земли не слыша под ногой.
Обида злая черною заслонкой
Все от нее мгновенно заслонила,
И только горечь, только чернота
Кипели в добром, маленьком сердечке.
О, зло людское! Как бы мне придумать
С тобой сразиться в страшном поединке,
Чтоб изрубить твои глухие корни,
Чтоб истребить твое глухое семя,
Чтобы убить твое глухое сердце,
Наполненное мерзостью и смрадом.
Ты солнце застишь!
Как убить тебя?
1960
В зеленой лесной траве, в трех шагах от тропинки,
Выросла ягода, вызрела до красноты.
Сорвать бы… да мало ли ягод в лесу,
Не за этим пришел… Три шага… да еще нагибаться…
Пусть висит. Брызнет дождик — на землю собьет
Или птица склюет.
А ягода мне говорит:
— Не ленись, подойди, наклонись, избалованный жизнью,
Не ценящий мгновенья,
Сорви меня
И
Насладись.
Я мала, это правда. Но запахи летнего леса,
Солнца утренний лучик, упавшая в землю дождинка —
Все в меня воплотились, во мне воедино слились.
Положи меня в рот. Языком разомни меня нежно.
Через зубы меня, прохладную, процеди.
Равнодушно идущий, на солнце глядящий небрежно,
Сколько ягод осталось еще у тебя впереди?
Говорят, умирая, все прошлое перебирают:
Что видали, где были, в чем были правы-неправы.
Меж событий других,
Затемняя их и отстраняя,
Может, я-то и вспомнюсь, кивну из зеленой травы.
Может, вспомнив меня, ярко-красную, с пятнышком белым,
Перед тем как обрушится мрака последний обвал,
Не о том пожалеешь, что где-то чего-то не сделал,
А о том, что сегодня
Меня не сорвал.
1960
* Вон с этой женщиной я долго целовался *
Вон с этой женщиной я долго целовался.
Я целый день с ней жадно целовался.
И вот живу. И вот гляжу, скучая,
На небо в однотонных облаках.
А на душе пустынно и неярко,
Как будто я совсем не целовался.
И пресно. И умыться не мешало б.
А душу сполоснуть горячим спиртом,
Граненый опрокинувши стакан.
Вон с этой женщиной мы шли вечерним лесом,
Я за нее руками не хватался.
Я с ней совсем, совсем не целовался,
Лишь на руках пронес через ручей.
Она ко мне доверчиво прильнула,
В мои глаза туманно заглянула
И щеку мне дыханьем обожгла.
И вот живу. И грудь полна восторга,
И легкое кружение, как будто
Я выпил спирт и тут же захмелел.
А на щеке горячее дыханье
Еще живет. Боюсь рукой коснуться,
Чтоб не стереть его. Не уничтожить.
Так что ж такое женская любовь?
1960
Ждет семени земля.
Взрыхленная плугами,
Слегка дымясь,
Слегка на срезах лоснясь
И пахнущая, будто бы
Вино.
Чтоб прорасти.
Чтобы ее хмельную,
Земную, беспокоящую силу,
Захлебываясь, выпило
Зерно.
Ждет женщина любви.
Раздетая бесстыдно,
Вся жаркая,
Вся в чутком трепетанье,
В избытке юных,
Самых светлых
Сил.
Чтоб прорасти.
Чтоб розовый младенец
Хмельную, беспокоящую силу,
Ее парную, трепетную силу,
Безжалостно захлебываясь,
Пил.
Страница жаждет слов.
В медовом освещенье,
Вся чистая,
Слегка от света лоснясь,
Заманчивая. Каждый раз
Нова.
Чтоб прорасти.
Чтобы мою хмельную,
Земную, беспокоящую силу
(Дымится кровь!), мою парную силу,
Захлебываясь, выпили
Слова.
1957
Я ремонтировал дом, и все уже было готово,
Как вдруг приходит сосед:
— А красить снаружи?
А разукрасить наличники?
Как? Вы не будете красить наличники?
Невозможно!
Значит, каждый день я буду глядеть из окна
На ваш некрасивый, неразукрашенный дом? —
Он начал меня уговаривать, то настойчиво, то осторожно,
Видя, что я задумался, но поддаюсь с трудом.
Он заставил меня пойти в магазин
И купить зеленой и белой краски
(Голубая и вишневая у меня уж была).
Он принес малярную кисть и высокую лестницу.
Кисть в ведро окунул и провел по стене без опаски.
По свежему тесу голубизна поплыла.
Три дня по утрам (до колхозной работы)
Занимался он творчеством как таковым.
