Тянет руку, сигналит.
И часы почему-то опять стоят,
И коньяк дешёвый (всем ядам яд!)
В рюмки тусклые налит.
Что унёс с собою сбежавший год?
Всё оставил – и треснувший небосвод,
И ослепшие окна.
Красный старец, из чёрной шагнув дыры,
Он развяжет мешок и вручит дары -
И достанется шок нам.
Снежный колобок, ледяная взвесь…
Это надо глотать? Я в сомненьях весь,
Пальцы сжаты до хруста…
Тараканьи свои завершив бега,
Мы под низкое небо уйдём в снега,
Где не страшно, а пусто.
01.01.2004
Приходит он, в снегу и дыме
(Hе от пожарищ – от петард,
Такой у нас теперь кап-арт,
Такая курица и дыня
В одном флаконе)… И мешок
С каким-нибудь усатым зверем.
Дисциплинированно верим,
Что всем нам будет хорошо.
Что вот он палочкой махнёт,
Две тысячи ноль-ноль четвёртый,
И станет рубль валютой твёрдой,
А Буша окунут в помёт,
И розы вырастут, где раньше
Был смрад нечистых душ и тел,
Где леший выть не захотел,
Hо пьяно выл ирландский баньши.
Мы верим. Что же нам ещё
Осталось в ледяную эру?
Хотя не дОлжно пионеру
Hи через левое плечо
Плевать, ни ловлю чёрной кошки
Во мраке смертном затевать,
Hи прятать баксы под кровать,
Hи ставить сослуживцам рожки…
А всё же верь. Взойдёт она,
Сверхновая. Сожжёт обиды,
А также нас, видавших виды.
И дальше будет тишина.
03.01.2004
Кто приходит к тебе сквозь озябшие дни?
Для кого ты в себе запираешь подвал?
И кому ты растерянно скажешь: "Верни",
Сам не зная, всерьёз или в шутку давал?
Не ответит. Но за руку молча возьмёт
И не линии ломкие станет считать…
Лучше грудью уж лечь на чужой пулемёт,
С непременным условьем, чтоб больше не встать.
Только он ведь поднимет, заглянет в глаза -
Это много страшнее пожатья руки.
Лучше, если уж сразу укусит гюрза,
Да с гарантией, чтобы откинуть коньки.
Не откинешь. И дряблую руку подашь -
Лучше, право, её б откусил крокодил.
…И когда твою смерть зачеркнёт карандаш,
Ты поймёшь, наконец, кто к тебе приходил.
14.01.2004
Они глядят из темноты -
Не привиденья, не коты -
Обрывки ночи.
Со дна ползёт клубами муть.
Ты понимаешь что-нибудь?
Вот я – не очень.
Они смеются и зовут
В слепую глубь. На пять минут?
На пять столетий?
Вернёшься – а кругом светло,
Но не проставлено число
В твоём билете,
И нет ни лампочек, ни стен,
Ни этажей – но вместе с тем
Здесь как-то тесно.
Уж лучше, знаешь, темнота.
Сырая, тараканья – та,
Где всё известно.
И вновь твердишь себе: "Усни!",
Но усмехаются они,
Стоят на страже.
Что ноет? Язва ли? Вина?
Ты в мыслях их отправишь на,
Но вслух не скажешь.
03.03.2004
Идёт жестокая весна,
Причём идёт по всем каналам.
Hам что, февральской крови мало?
…Такие, значит, времена,
Такой вот заражённый ветер
Гудит под крышкой черепной
У нас у всех. И даже дети
Пьют пиво пополам с виной,
А солнце скалится как волк,
(Хотя не тот мастшаб – как крыса).
…Hе признавая компромисса,
Под ним с полком воюет полк,
С душой – душа, коза с козою,
Меся рогами глинозём.
Hазад в эпоху мезозоя
Мы так, сограждане, сползём.
Hеужто не отправим на
Стада реформ, министров, слухов?
Ведь мы не в танке, здесь не глухо
И в лето перейдёт весна.
23.03.2004
Какие признаки весны?
В грязи и брюки, и ботинки,
Промозглый ветер дует в душу,
Во рту распухшая десна,
В фидошных эхах флейм в разгаре,
О даче страшно даже думать,
Hо утешайся тем, что вскоре
Проснутся злые комары.
25.03.2004
МАРТОВСКИЙ БРЕД
А кстати, есть у меня знакомый.
Здравый, толковый, всех трезвей,
и, кстати сказать, не особо смелый.
Hо что с ним не делай – любит змей.
Бывало, неделю бредет песками,
лишь мотыльками себя кормя,
Чтобы змею потрогать руками -
всеми руками, четырьмя.
М.Щербаков
Трезвый, лысый мой знакомый
Смотрит в сумрак заоконный,
Где ни пешим и ни конным
Больше не пройти,
Ибо веет злая вьюга,
И от севера до юга
В колесо земного круга
Замкнуты пути.
В колесе торчат, как спицы,
Как ощипанные птицы.
Вот поэтому не спится
Другу моему.
Воют пьяные стихии,
И не пишутся стихи, и
Все рецензии плохие.
Ясно почему?
Он скрывает от главреда
Тайну мартовского бреда.
В этом, кстати, его кредо:
Фига и карман.
И ничто ему не мило,
Hи седые крокодилы,
Hи страна, что победила
Свой в мозгах туман.
Потому и вьюга воет,
Потому их и не двое,
Что зеленому живое
Он почёл за честь.
И массирует он руки,
