До остановки я не добегу
Прежде гремящей жестянки трамвая.
Значит, пешком. Но в душе – благодать.
…Семь лепестков у цветка обрываю,
Не успевая мечты загадать.
6.
Строить воздушные замки из снега
С детства умеем, но в них не живем.
Зимнего неба слепой окаем
Нам не сулит ни огня, ни ночлега.
Кончилась сказка про бедных детей,
Радостно ловящих синюю птицу.
Надо ж когда-то со сцены спуститься
В душную правду волос и костей.
Снежные замки теперь нам опасней,
Чем стрекозе из классической басни.
Если войдешь – не вернуться уже
В темное чрево ночного трамвая,
Что дребезжит на крутом вираже,
Жизнь то и дело от нас отрывая.
7.
Глазки девицам и планы побега -
Вот развлеченья для злого юнца,
Не представлявшего тяжесть кольца,
Зря посещавшего библиотеку.
Думал он – под ноги лягут миры,
Звездами вспыхнут лиловые розы…
Но не успел докурить папиросы,
Как попросили его из игры.
Вот он без шапки бредет в темноту.
Дай ему руку – он выбрал не ту
Музыку, улицу, обувь и душу.
Он – это я минус сто снежных лет.
…Правил игры я теперь не нарушу
И не достану из шкафа скелет.
8.
Не кандалами – ключами звеня,
Пью поутру ледяную свободу
И, спотыкаясь, бреду на работу,
Где как всегда суетня и грызня.
Мне бы проснуться, да жаль, не умею.
Голову мне закружила метель
И улыбнулась высокая цель -
Вот и ловлю я воздушного змея,
Но поскользнувшись на каверзном льду,
Вдруг поднимаюсь в запретном году,
Где за грехи неположено лето.
…Лишними здесь оказались ключи
И ни к чему проездные билеты -
Зайцем катаюсь в бездонной ночи.
9.
Больше всего опасаясь свалиться,
Мы переходим безумие вброд,
Но от ворот нам дает поворот
Наша седая от снега столица.
…Думалось, молвишь: "Откройся, сезам!" -
И распахнутся в спасение двери.
Вот и построились в очередь звери,
Но не поверил никто их слезам.
Правда, им выбор оставили между
Льдом гробовым и трясиной надежды
(Что не указано в детском стишке).
…Вот я растерянно и выбираю,
Точно кота в полотнянном мешке,
Нужный трамвай, что доедет до рая.
10.
В скучный подвал, где помятые лица,
Падаю я, поскользнувшись на льду.
Но уж коль вляпался в эту беду,
Глупо на собственный вымысел злиться.
В том-то и Замысел, чтобы внизу,
Где осужден ты (пускай и условно),
Видеть свои суковатые бревна,
Не замечая соринки в глазу
У переломанных бревнами ближних.
Ту же тоску и надежду услышь в них,
Что различать научился в себе,
Пусть не на век, пусть всего на минутку.
…Скоро нам всем прогудят на трубе
То ли отбой, то ли все же побудку.
11.
Сжатые губы, пустые глаза…
А притворялись, мол, в сердце тоски нет.
Ждем, что нам кто-нибудь карту подкинет:
Тройку, семерку, а то и туза.
Только иные выходят расклады -
Тьма за окном, тьма в прогнившей душе…
(Грифель кончается в карандаше,
Я дописать не успею балладу).
Долгие, снежные здесь вечера,
Тянется черной веревкой игра,
Все мы в плену у случайности липкой.
…И, написав многозначное "мы",
Вдруг понимаю, что можно с улыбкой
Выйти из этой крысиной зимы.
12.
Как мы отчаянно дуем на воду,
Хоть и привычен наш выбор, и прост.
Строим из сказок о будущем мост,
Не доверяя ни древнему броду,
Ни молодому коварному льду.
…Мне же открылась тропинка другая.
Темной пещерой из льдов убегаю,
А что обратно пути не найду,
Не беспокоит. Что может быть хуже
Вечного льда и бессмысленной стужи?
Разве что скучная грязь октября.
…Впрочем, о Промысле с Богом не споря,
Свечкою в чьих-нибудь пальцах горя,
Вдруг я уменьшу количество горя?
13.
Хватит! Не веря ни против, ни за,
Снежные правила я отодвину.
Хоть не растопит колючую зиму
Ни батарея, ни даже слеза,
Это не значит, что лучше остаться
В плоскости черных и белых слогов.
Я ухожу, не взыскуя долгов
И никому не читая нотаций.
…Там будут тоже и льды, и снега,
Но не такие. И пусть берега
Не отогрелись еще у порога,
Это не страшно, я им помогу.
…Но не судите, пожалуйста, строго,
Что сапоги мои все же в снегу.
14.
Я ухожу из зимы на свободу
И, подгоняя полночный трамвай:
"Ну же, родимый, быстрее, давай!",
Знаю – не будет обратного хода.
Знаю – не примут отступника льды,
Куклу из воска истыкают спицей.
Что мне с того? Тут смогу я напиться
Чашей холодной, живящей воды.
Истина звезд, земляники и сосен
Выше, чем грязью умытая осень,
