Стихотворения. Поэмы. Пьесы - страница 6

Пораженный, но не подавленный уровнем американской цивилизации, поэт верно угадывает скрывающуюся за ней провинциальность, духовное убожество:

Все дары капиталистической цивилизации не заслоняют от его зрения того, что здесь:

Поездки Маяковского за границу обостряли его чувство обеспокоенности за судьбу социалистической родины, порождали в его стихах двадцатых годов, как один из решающих лейтмотивов, призыв к бдительности. И еще в те дни, когда фашизм ползал волчьим щенком по задворкам Европы, он, обращаясь к согражданам, предостерегал: «Когда перед тобою встают фашисты, обезоруженным не окажись ты».

И не удивительно, что задолго до того, когда родина в 1941 году позвала советских людей защищать завоевания революции, Маяковский писал предостерегающие, пророческие строки:

Таков Маяковский во всем своем богатом наследстве, завещанном сущим и грядущим поколениям читателей. Во всем, что он написал, будь то широкие по размаху исторических обобщений поэмы «Владимир Ильич Ленин» или октябрьская поэма «Хорошо!», будь то патетические стихи «Товарищу Нетте — пароходу и человеку» или «Стихи о советском паспорте», будь то его заграничные циклы или юрячие отклики на злобу дня многие из которых» но признанию поэта, писались в типографии «на талере», — сквозь все его произведения проходит, наполняя их солнцем и светом, тема безграничной веры в новое общество, созидаемое в нашей стране по заветам Ленина.

Ленин

   и теперь

      живее всех живых.

Наше знанье —

   сила

      и оружие.

Окончание гражданской войны и выход страны в полосу решения будничных задач восстановительного периода в условиях новой экономической политики не прошли бесследно для значительной части советских поэтов. Не только Николаю Асееву показалось, что «крашено — рыжим цветом, а не красным, — время». И у ряда пролетарских поэтов высокий романтический пафос сменился нотами растерянности и разочарования. Именно в это переходное время Маяковский создает свою полную трагических предчувствий поэму «Про это». В этой, отразившей серьезный духовный кризис поэме Маяковский дал волю тем чувствам, которые звучали в его предреволюционных произведениях — «Флейта-позвоночник» и «Человек». Свою поэму он закончил страстным призывом к будущему:

Невосполнимая утрата, понесенная пролетариатом, — смерть Владимира Ильича Ленина — отозвалась болью в миллионах человеческих сердец. Болью и приливом созидательной энергии. Это горе, опалившее сердце Маяковского, потрясшее все его существо, стало толчком к выходу в новую полосу высокого творческого подъема. Время услышало его страстный призыв о воскрешении, и, когда «резкая тоска стала ясною осознанною болью», поэт приступает к созданию произведения, венчающего все, что было создано им за годы богатырского поэтического подвига. Ленинская смерть властно позвала его на пост «агитатора, горлана-главаря». И формулой перехода стали строки:

Атакующему классу пролетариев в лице ленинской партии посвятил свою поэму о великом вожде Владимир Маяковский. И, создавая ее, он все время чувствовал неотрывность жизни и борьбы Ленина от жизни и борьбы созданной им большевистской партии, видя, зная, чувствуя, что

И оттого, что партия неразрывно связана с классом, ее породившим и выдвинувшим в авангард борьбы, поэт вне партии, вне ее исторической деятельности не видит человека, построившего боевые ряды большевиков и давшего в руки партии победоносное оружие революционной теории.