Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки, 1922-1923 - страница 21

---

Перейти на стр. ОК

---

           Замучу!

Там,

   в городе,

      праздник.

           Я слышу гром его.

Так что ж!

     Скажи, чтоб явились они.

Постановленье неси исполкомово.

Му̀ку мою конфискуй,

         отмени.

Пока

   по этой

      по Невской

           по глуби

спаситель-любовь

        не придет ко мне,

скитайся ж и ты,

        и тебя не полюбят.

Греби!

    Тони меж домовьих камней! —

Спасите!

Стой, подушка!

      Напрасное тщенье.

Лапой гребу —

      плохое весло.

Мост сжимается.

        Невским течением

меня несло,

     несло и несло.

Уже я далёко.

      Я, может быть, за́ день.

За де́нь

    от тени моей с моста.

Но гром его голоса гонится сзади.

В погоне угроз паруса распластал.

— Забыть задумал невский блеск?!

Ее заменишь?!

      Некем!

По гроб запомни переплеск,

плескавший в «Человеке». —

Начал кричать.

      Разве это осилите?!

Буря басит —

      не осилить вовек.

Спасите! Спасите! Спасите! Спасите!

Там

   на мосту

      на Неве

         человек!

II

Ночь под Рождество

Фантастическая реальность

Бегут берега —

        за видом вид.

Подо мной —

      подушка-лед.

Ветром ладожским гребень завит.

Летит

   льдышка-плот.

Спасите! — сигналю ракетой слов.

Падаю, качкой добитый.

Речка кончилась —

         море росло.

Океан —

     большой до обиды.

Спасите!

     Спасите!..

         Сто раз подряд

реву батареей пушечной.

Внизу

   подо мной

        растет квадрат,

остров растет подушечный.

Замирает, замирает,

         замирает гул.

Глуше, глуше, глуше…

Никаких морей.

         Я —

         на снегу.

Кругом —

     вёрсты суши.

Суша — слово.

      Снегами мокра.

Подкинут метельной банде я.

Что за земля?

      Какой это край?

Грен —

   лап —

     люб-ландия?

Боль были

Из облака вызрела лунная дынка,

стену̀ постепенно в тени оттеня.

Парк Петровский^>*.

        Бегу.

           Ходынка^>*

за мной.

       Впереди Тверской простыня^>*.

А-у-у-у!

    К Садовой^>* аж выкинул «у»!

Оглоблей

     или машиной,

но только

     мордой

        аршин в снегу.

Пулей слова матершины.

«От нэпа ослеп?!

Для чего глаза впря̀жены?!

Эй, ты!

    Мать твою разнэп!

Ряженый!»

Ах!

  Да ведь

я медведь.

Недоразуменье!

         Надо —

           прохожим,

что я не медведь,

        только вышел похожим.

Спаситель

Вон

   от заставы

        идет человечек.

За шагом шаг вырастает короткий.

Луна

   голову вправила в венчик.

Я уговорю,

     чтоб сейчас же,

           чтоб в лодке.

Это — спаситель!

        Вид Иисуса.

Спокойный и добрый,

         венчанный в луне.

Он ближе.

     Лицо молодое безусо.

Совсем не Исус.

        Нежней.

            Юней.

Он ближе стал,

      он стал комсомольцем.

Без шапки и шубы.

        Обмотки и френч.

То сложит руки,

        будто молится.

То машет,

     будто на митинге речь.

Вата снег.

     Мальчишка шел по вате.

Вата в золоте —

        чего уж пошловатей?!

Но такая грусть,

      что стой

             и грустью ранься!

Расплывайся в процыганенном романсе.

Романс

Мальчик шел, в закат глаза уставя.

Был закат непревзойдимо желт.

Даже снег желтел к Тверской заставе.

Ничего не видя, мальчик шел.

Шел,

вдруг

встал.

В шелк

рук

сталь.

С час закат смотрел, глаза уставя,

за мальчишкой легшую кайму.

Снег хрустя разламывал суставы.

Для чего?

     Зачем?

        Кому?

Был вором-ветром мальчишка обыскан.

Попала ветру мальчишки записка.

Стал ветер Петровскому парку звонить:

— Прощайте…

      Кончаю…

           Прошу не винить…

Ничего не поделаешь

До чего ж

на меня похож!

Ужас.

   Но надо ж!

        Дернулся к луже.

Залитую курточку стягивать стал.

Ну что ж, товарищ!

        Тому еще хуже —

семь лет он вот в это же смотрит с моста.

Напялил еле —

      другого калибра.

Никак не намылишься —

           зубы стучат.

Шерстищу с лапищ и с мордищи выбрил.

Гляделся в льдину…

         бритвой луча…

Почти,

    почти такой же самый.

Бегу.

   Мозги шевелят адресами.

Во-первых,

     на Пресню^>*,

            туда,

            по задворкам.

Тянет инстинктом семейная норка.

За мной

    всероссийские,

           теряясь точкой,

сын за сыном,

      дочка за дочкой.

Всехные родители

— Володя!

     На Рождество!

Вот радость!

      Радость-то во!.. —

Прихожая тьма.

        Электричество комната.

Сразу —

     наискось лица родни.

— Володя!

     Господи!

         Что это?

            В чем это?

Ты в красном весь.

        Покажи воротник!

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---