Грядущие сородичи мои
Да озарятся светом разуменья
И поведут все корешки свои
От дальней даты моего рожденья.
И скажут так: "Вот наши древеса
Они всегда раскидисты и юны.
У нас в роду не Божьи чудеса,
А золотые дедовские струны."
Где-то звонко стучали зенитки,
Где-то глухо работал фугас,
Пролетали кусты и ракитки,
Уходила дорога от нас,
И глядели всё кверху солдаты,
Прижимая винтовки к себе.
А над нами — всё тот же, проклятый,
Недоступный прицельной стрельбе.
И гремели под нами каменья,
Грохотал и рычал грузовик.
И горели пути отступленья,
Устремляясь к Москве напрямик.
И глядели всё кверху солдаты,
Из-под касок прищурив глаза.
А над нами — всё тот же, крестатый,
Приспустивший свои тормоза:
За петлёю петля завивалась,
За кольцом замыкалось кольцо…
Где-то юность моя оставалась,
И горело родное крыльцо.
Уходила машина к востоку,
Уносила меня из-под пуль.
А над нами высоко-высоко
Проплывал чернокрылый патруль.
Уходил я под чёрное небо,
Никому ничего не суля.
И пред ликом Бориса и Глеба
На колени бросалась земля.
