Стихотворения - страница 24

---

Перейти на стр. ОК

---

Томительное головокруженье.

Но, верно, в час блаженный и проклятый,

Когда, как омут, приняло их ложе,

Поднялся ассирийский бык крылатый,

Так странно с ангелом любви несхожий.

Иль, может быть, в дыму кадильниц рея

И вскрикивая в грохоте тимпана,

Из мрака будущего Саломея

Кичилась головой Иоканаана.

Стансы

Над этим островом какие выси,

       Какой туман!

И Апокалипсис был здесь написан,

       И умер Пан!

А есть другие: с пальмами, с лугами,

       Где весел жнец,

И где позванивают бубенцами

       Стада овец.

И скрипку, дивно выгнутую, в руки,

       Едва дыша,

Я взял и слушал, как бежала в звуки

       Её душа.

Ах, это только чары, что судьбою

       Я побежден,

Что ночью звездный дождь над головою,

       И стон, и звон.

Я вольный, снова верящий удачам,

       Я – тот, я в том.

Целую девушку с лицом горячим

        И с жадным ртом.

Прерывных слов, объятий перемены

        Томят и жгут,

А милые нас обступили стены

        И стерегут.

Как содрогается она – в улыбке

        Какой вопрос!

Увы, иль это только стоны скрипки

        Под взором звезд.

Канцоны

1

Словно ветер страны счастливой,

Носятся жалобы влюбленных.

Как колосья созревшей нивы,

Клонятся головы непреклонных.

Запевает араб в пустыне:

«Душу мне вырвали из тела».

Стонет грек над пучиной синей:

«Чайкою в сердце ты мне влетела».

Красота ли им не покорна!

Теплит гречанка в ночь лампадки,

А подруга араба зерна

Благовонные жжет в палатке.

Зов один от края до края,

Шире, всё шире и чудесней,

Угадали ли вы, дорогая,

В этой бессвязной и бедной песне?

Дорогая с улыбкой летней,

С узкими, слабыми руками

И, как мед двухтысячелетний,

Душными, черными волосами.

2

Об Адонисе с лунной красотой,

О Гиацинте тонком, о Нарциссе,

И о Данае, туче золотой,

Еще грустят аттические выси.

Грустят валы ямбических морей,

И журавлей кочующие стаи,

И пальма, о которой Одиссей

Рассказывал смущенной Навзикае.

Печальный мир не очаруют вновь

Ни кудри душные, ни взор призывный,

Ни лепестки горячих губ, ни кровь,

Стучавшая торжественно и дивно.

Правдива смерть, а жизнь бормочет ложь.

И ты, о нежная, чье имя – пенье,

Чье тело – музыка, и ты идешь

На беспощадное исчезновенье.

Но мне, увы, неведомы слова —

Землетрясенья, громы, водопады,

Чтоб и по смерти ты была жива,

Как юноши и девушки Эллады.

14 апреля 1915

Персей

Скульптура Кановы

Его издавна любят музы.

Он юный, светлый, он герой.

Он поднял голову Медузы

Стальной, стремительной рукой.

И не увидит он, конечно,

Он, в чьей душе всегда гроза,

Как хороши, как человечны

Когда-то страшные глаза.

Черты измученного болью,

Теперь прекрасного лица… —

Мальчишескому своеволью

Нет ни преграды, ни конца.

Вот ждет нагая Андромеда,

Пред ней свивается дракон.

Туда, туда, за ним Победа

Летит, крылатая, как он.

Торжественный, гранитнокрылый,

Он охранял наш город сонный,

В нем пели молоты и пилы,

В ночи работали масоны.

Слова их скупы и случайны,

Но взоры ясны и упрямы.

Им древние открыты тайны,

Как строить каменные храмы.

Поцеловав порог узорный,

Свершив коленопреклоненье,

Мы попросили так покорно

Тебе и мне благословенья.

Великий Мастер с нивелиром

Стоял средь грохота и гула

И прошептал: «Идите с миром,

Мы побеждаем Вельзевула».

Пока они живут на свете,

Творят закон святого сева,

Мы смело можем быть, как дети,

Любить друг друга, Женевьева.

Падуанский собор

Да, этот храм и дивен, и печален,

Он – искушенье, радость и гроза.

Горят в окошечках исповедален

Желаньем истомленные глаза.

Растет и падает напев органа

И вновь растет, полнее и страшней,

Как будто кровь, бунтующая пьяно

В гранитных венах сумрачных церквей.

От пурпура, от мучеников томных,

От белизны их обнаженных тел

Бежать бы из-под этих сводов темных,

Пока соблазн душой не овладел.

В глухой таверне старого квартала

Сесть на террасе и спросить вина,

Там от воды приморского канала

Совсем зеленой кажется стена.

Скорей! Одно последнее усилье!

Но вдруг слабеешь, выходя на двор:

Готические башни, словно крылья,

Католицизм в лазури распростер.

Отъезжающему

Нет, я не в том тебе завидую

С такой мучительной обидою,

Что уезжаешь ты и вскоре

На Средиземном будешь море.

И Рим увидишь, и Сицилию,

Места, любезные Виргилию,

В благоухающей, лимонной

Трущобе сложишь стих влюбленный.

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---