«Что будет, — спрашиваешь ты, —
В дали веков обетованной,
Когда исполнятся мечты
Людей теории гуманной?»
О милый друг! в те времена,
Глаза и разум ослепляя,
Явиться смертному должна
Картина жизни вот какая:
Все реки медом потекут —
Конечно, в берегах кисельных,
А сверху меда поплывут
Большие крынки сливок цельных.
На деревах начнут расти,
В роскошных рощах для прогулки,
Всегда горячие почти,
Московского печенья булки.
Повсюду будет дичь летать
Французской кухни, с трюфелями:
Ловите птицу, так сказать,
В готовом виде, прямо ртами.
Шампани резвою струей
Забьют, где надобно, фонтаны;
А рядом — сельтерской водой,
Чтоб были пьяные не пьяны.
Моря наполнятся ухой —
Уж, разумеется, стерляжьей:
Труда не будет той порой,
Так для чего же суп говяжий?
В известный час польют дождем
Горячий чай и кофей рядом,
С густым, конечно, молоком,
И будет сахар падать градом.
Без немцев — скука на Руси:
Для них в озерах будет пиво,
А берега — из колбасы, —
Практично, просто и красиво.
В те дни не будут прилагать
К младенцам нашего ухода:
Заменит няньку им и мать
Благословенная природа.
Кто хил — немедленно умрет,
Кто крепок — вырастет на воле…
Какая дивная пойдет
Людей порода в этой школе!
Встречая всюду благодать
Чуть в рот не падающей пищи,
Они не будут понимать,
Что значит «вор», «голодный», «нищий».
И скептик самый записной,
О человечестве радея,
В те времена, хоть волком вой,
Не встретит гнусного злодея.
Все станут братьями смотреть,
Ходить в обнимку, улыбаться,
И каждый будет «честь иметь»
О здравьи ближнего справляться.
Тогда не будет докторов,
Не будет даже медицины:
Уж если смертный нездоров
Без всякой видимой причины,
