Увядает над миром огромная роза сиянья,
Осыпается небо закатными листьями в море,
И стоит мировая душа, вся душа мирозданья,
Одинокой сосной на холодном пустом косогоре.
Вот и ночь подплывает к пустынному берегу мира.
Ковылём и полынью колышется смутное небо.
О, закрой поскорее алмазной и синей порфирой
Этот дымный овраг, этот голый надломленный стебель!
Или – руки раскинь, как распятье, над темным обрывом.
Потемнели поля, ледяные, пустые скрижали.
Мировая душа, я ведь слышу, хоть ты молчалива:
Прижимается к сердцу огромное сердце печали.
Канзас, 1964
… И звуки вырвались из плена партитуры,
Как чудо, как лучи в осенний вечер хмурый.
О, если стать дано и этой жизни тесной
Гармонией земной, симфонией небесной.
О, время нежное, когда не будет гнета,
Преобразятся вдруг забота и работа
И станут музыкой, свободой и покоем,
Как уголь – ладаном, как перегной – левкоем…
Так музыка, мечтательно звеня,
Своей мечтой тревожила меня.
Мексика, 1964
Уже сливалась с ветром дальних Альп
Осанна, затихавшая в соборе,
Благословляла голубую даль,
Благодарила парус или море.
Был в роще шум, как бы невнятный гимн,
Был запах роз дыханьем благодати,
И дождь прошел, Мариин пилигрим,
IИ пили мы прозрачное фраскати.
И мы не осмотрели катакомб:
Здесь расцветал жасмин залогом рая
И птица пронеслась – не с червяком,
С масличной ветвью, вечность обещая.
Л что стихи? Обман? Благая весть?
Дыханье, дуновенье, вдохновенье.
Как легкий ладан, голубая смесь
Благоуханья и – благоговенья.
Иллинойс, 1963
Перепела, коростели,
Две параллели – колеи
В пыли проселочной дороги.
А поле в небо перешло,
И там, за озером, село
И озаренные телеги,
Паром в сиянии зари,
Слепые и поводыри,
Солома светлая у риги.
И нежно озарен плетень,
Но дымчато втекает тень
В голубоватые овраги.
Да, вспоминай, воображай
Неяркий, тускловатый край,
Край Луги, Ладоги, Калуги.
Канзас, 1963
За музыку полуденного зноя,
За музыку полночного покоя,
Зa звуки Моцарта в
приморском городке,
За эту смесь гобоя и прибоя.
За мерный звук катулловых двустиший,
За шелест крыльев – о, все выше, выше, –
За легкий шорох высохшей травы
Под легким телом ветра или мыши,
Под легким шагом ночи или Музы.
«За всё, за всё тебя благодарю я».
Иллинойс, 1963
Так проплывают золотые рыбки,
как лепестки оранжевых настурций,
почти просвечивая, точно дольки
мессинских золотистых апельсинов.
Так шевелятся огоньки церковных
свечей, мерцая, розово желтея,
как маленькие пламенные листья.
Так отсвет ранних фонарей в реке
сквозит, и золотятся, отражаясь,
оранжевые лепестки заката.
Так в темных, с рыжим золотом, глазах
плывут, колеблясь, золотые тени.
Париж, 1953
